-- Конечно, мастер.
-- Полнолуние было неделю назад, так?
-- Да, но какое...
А вот Таг, кажется понял. После вопроса он вскинулся и стал внимательно разглядывать Бейза.
-- Прямое. Где вы его провели?
-- Где? В лесу...
-- Вы покидали резервацию.
Вот теперь Таг смотрел на мужчину уже без всякой доброты.
-- Я? Да нет...
-- Это был не вопрос, -- оборвала его Гермиона, сама, поражаясь своей решимости, но никакого сочувствия к этому мужчине у нее не осталось. -- А вот теперь вопрос: кого вы убили?
На миг в комнате воцарилась тишина. Таг нехорошо так посматривал на Бейза. До женщины тоже, кажется, дошло.
-- Я не понимаю, -- прошептал Бейз.
Гермиона вздохнула.
-- Все просто. Это проклятье "самое дорогое за жизнь". -- Помолчала. -- Иначе его еще называют материнским. Проклятье, наложенное матерью на того, кто убил ее ребенка у нее на глазах. И проклят здесь не ребенок. Проклятье на вас, Бейз. Оно забирает у вас самое дорогое, а это, похоже, ваш сын. Снять его может только тот, кто наложил, то есть мать убитого вами ребенка. Для того, чтобы его снять, она должна вас простить.
И тишина. Гермиона медленно встала и вышла из дома, понимая, что лучше не присутствовать при том разговоре, который непременно состоится здесь. Шарх вышел следом.
-- Полагаю, им есть что обсудить, -- буркнул он. -- И вообще... я говорил, что это глупая идея прийти сюда.
Гермионе оставалось только кивнуть.
Шум в доме нарастал. Но разобрать, о чем там спорят, было проблематично, поскольку разъяренный рев Тага перекрывал все. Причем в ход шли такие конструкции, что даже Шарх поморщился. Достал палочку и в несколько взмахов наложил на дом заглушающие чары. Теперь оттуда не доносилось ни звука.
-- Лучше бы нам уйти, -- заметил он.
Гермиона повздыхала, ее явно разрывали противоречивые желания. С одной стороны, ей до слёз было жалко мальчика, с другой она осознавала свое бессилие. Сама она простила бы убийцу своего ребенка? Воспитанная гуманным веком хотелось бы сказать "да", но почему-то врать себе было очень трудно. Даже сознавая цену, которую придется платить за проклятье. У всего есть цена, учил ее мистер Кливен. И проклинающие не сознают, чем именно им придется расплачиваться, иначе большинство их в ужасе отказались бы от таких мыслей.
-- Надо подождать... Здесь, кажется, решает все равно Таг, а он мне кажется благоразумным человеком.
Таг словно услышал их и вышел из дома малость взъерошенный и крайне злой. Костяшки кулака были в крови, но это Гермиона благоразумно "не заметила".
