Глен, развернулся, и только тогда понял, кого ударил. А удар был сильным, настолько, что Дарси чуть не упал. Глен бросился вперёд, чтобы поддержать друга, но тот грубо оттолкнул его. Вокруг уже собралась толпа. Кто-то смотрел на это удивлённо, и даже испуганно, ведь это было сотрясение основ справедливости. Были и такие, кто радовался, предвкушая любые события, разнообразящие череду дней скучной учёбы. Толстый Бран, всегда недолюбливавший "героев", уже хлопал в ладоши, приговаривая "Бей! Бей! Бей!"
Они стояли напротив, тяжело дыша, словно схватка уже происходила в их мыслях, в любой момент готовая прорваться в реальность. Кулаки сжимались, и ярость... Их прервал колокол, возвещавший начало занятий.
"За мостом, на закате!" – Сквозь зубы сказал Дарси, и, не оборачиваясь пошёл к воротам.
Теперь разница в возрасте чувствовалась меньше, но они по-прежнему считали Мартина досадным, надоедливым малышом, хотя их кодекс чести не позволял им его прогонять уж слишком часто. А Мартин скорее по привычке держался за них. Впрочем, это давало ему такое же преимущество, как воробью около гнезда орла. И, пожалуй, он был даже благодарен им за то чувство справедливости и защищённости... но теперь оно грозило пошатнуться. Мартин знал их достаточно хорошо, чтобы видеть: они оба не хотят этой ссоры, и лишь оглядка на других, и та самая ложная честь, толкали их к разрушению.
Мартин поймал его в подземном проходе возле северной башни, где Вальтер обычно читал лекции по философии.
– Глен, я говорил с Дарси, он не хочет драться с тобой.
– Да? – Надежда явно мелькнула в его голосе. Но тут же была поспешно подавлена и спрятана. – Заткнись, твоя голова просто не вмещает такие понятия.
– Какие?
– Честь, совесть, долг, например.
– Да при чём здесь долг! Представь, нет никого! Только ты и Дарси. Стали бы вы драться одни, посреди пустыни? Я же видел, ты хотел поддержать его!
Глен занёс тяжёлый кулак, остановился... и опустил его.
– Он, правда, не хочет драться? Это он сказал тебе?
– Да!
Глен вдруг улыбнулся.
– Я уже вижу, как толстый Бран воет от досады...
И вот теперь, Мартин стоял, прижавшись спиной к стене, а толстый Бран что-то злобно шипел ему в лицо. И те, которые обступили его, испытывали к нему только презрение. Мартин не слушал, всё было ясно. Он был далеко, не здесь. Лишь старые камни позади были тёплыми и реальными.
Он не заметил, как задремал, и не заметил, как проснулся. Казалось, Элис только что что была здесь, ещё не исчез её голос, говорящий "...корову ищу или траву собираю... ну, не важно", и вот она уже снова здесь, трясёт его за плечо.
