Респиги окинул взглядом открывавшуюся за окном широкую панораму города. Потом вновь повернулся к Эспинозе.
— Все эта судья… Проклятая баба! Нельзя было ей позво…
Эспиноза не дал ему закончить:
— Да мы уже раз пытались. Но сорвалось.
— С этим делом связаи Тано Каридди, не так ли?
Эспиноза скривился.
— Скорее всего — да.
— Хорошо. Разыщи его, переговори с ним. Если будет необходимо, возьмем его в долю. Сейчас у нас нет другого выбора.
— А потом?
Респиги направился к двери и ответил уже с порога:
— А потом… потом мы сотрем его в порошок!
Стефано неожиданно выскочил из бокового коридора и бросился к Сильвии, но не успел даже назвать себя. Выросшие как из-под земли Куадри и Треви прыгнули на него и притиснули к стене.
Они обшарили его с головы до ног, искали спрятанное под курткой или заткнутое за пояс джинсов оружие.
— Кто ты?
Стефано, пытаясь вырваться из их цепких рук, заорал:
— Я сын того человека, которого вы арестовали в гостинице «Гибралтар».
Сильвия побледнела. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что этот юноша неопасен и искренне тревожится за отца. Она подала знак Куадри и Треви, и они, распахнув ближайшую от них дверь в коридоре прокуратуры, ввели Стефано в комнату.
Это была лаборатория ксерокопирования, вдоль всех стен комнаты тянулись полки с папками.
Стефано пристально взглянул на Сильвию.
— Послушайте, я понимаю, что это может показаться вам странным, но я узнал, что он мой отец, всего каких-нибудь несколько дней назад. Я его никогда не видел, мне о нем ничего не известно. А вы-то о нем что-нибудь знаете?
— Ну я ведь судья.
— За что вы его арестовали?
Сильвия почувствовала некоторое смущение.
— Очень сожалею, но не имею права ничего вам сказать. Тайна следствия.
Стефано не сводил с нее умоляющего взгляда.
— Ну пожалуйста, очень прошу вас, скажите, ради Бога, хотя бы, в чем его обвиняют. Он мне наврал с три короба, чего только не наговорил… Но разве можно верить такому человеку…
Сильвия взглянула ему в лицо.
— Если хочешь знать, то лично я ему поверила. И отпустила его.
— И где же он сейчас?
— Вот этого уж не знаю. Нас заботит обычно лишь то, как бы засадить человека. А когда он выходит на свободу, каждый волен идти, куда ему вздумается. А теперь извини, очень занята.
Она попрощалась с ним за руку и вышла из комнаты.
Андреа Линори был у себя в кабинете. Карта стоял у окна и смотрел, как Давиде паркует «мерседес». Андреа нервно расхаживал по кабинету.
— Вот уже несколько дней, как Фило не приходит на виллу. Последний раз я видел его на похоронах отца. Что с ним стряслось?
