Давиде, не отвечая, вырвал руку и продолжал бежать. Он перескакивал через брошенные на землю чемоданы, увертываясь от встречных, и думал лишь о том, чтобы его не поглотила кричащая, обезумевшая толпа. Он бежал все дальше и дальше, но ему казалось, что железнодорожной станции нет конца. Вокруг все еще было много народу, также и в вагонах стоящих на путях поездов полно пассажиров. Ни о чем не подозревающих, ни в чем не повинных людей.
Он чувствовал, что ему не хватает дыхания. Но чтобы унести бомбу подальше от людей, необходимо было еще пробежать, по меньшей мере, двести метров. Потом почувствовал, что его перестают слушаться ноги, и замедлил бег. Сердце в груди громко стучало.
На часах было без двух минут восемь. Давиде остановился, упал на колени. Сзади подбежал к нему Стефано, склонился над ним. Давиде повалился на землю. Указал на большую цистерну метрах в пятидесяти от края станционных перронов. Еле слышно проговорил задыхающимся голосом:
— Вон туда, Стефано. В воду!
Стефано кивнул. Давиде ему улыбнулся.
— А ну давай! Покажи-ка, как бегаешь стометровку за одиннадцать и две.
— Да…
Стефано сжал ручку «дипломата» и рванул с места. Оставил позади последний вагон близстоящего поезда и выбрался на открытое пространство за станцией. До цистерны оставалось метров двадцать. Минутная стрелка уже подходила к восьми.
Давиде смотрел, как он мчится с чемоданчиком в руках. Собрал последние силы и заорал во все горло:
— Да бросай же! Бросай!
Стефано отвел назад руку и метнул чемоданчик. Потом повалился на траву.
Чемоданчик с глухим всплеском упал в цистерну.
А стрелка вокзальных часов коснулась восьми.
Мгновенье спустя раздался оглушающий грохот. Сперва взрывная волна устремилась вверх, к навесу над цистерной, потом пошла и в стороны — деревянные столбы цилиндра цистерны изогнулись и разлетелись на куски, выстреливая обломки далеко вокруг. Наконец все окутало высокое белое облако пыли.
Сильвия подняла голову. Также и Треви с Куадри. Теперь, наконец, все было позади.
Давиде вскочил на ноги и побежал к Стефано, который продолжал лежать на земле почти у самого места взрыва. Подбежал к нему и обхватил руками. Лицо у Стефано все почернело. Глаза закрыты. Давиде начал трясти сына, громко его звать.
— Стефано, ну ответь же мне!
Стефано приоткрыл глаза.
— Ну, теперь-то ты мне веришь? Скажи, что веришь!
Давиде чувствовал, как у него по щекам текут слезы.
— Верю, верю. Ты здорово бегаешь стометровку.
