Огромное значение имеет также то, что пифагорейцы называли акусмами и символами. Это также было разновидностью их диалектики. Акусма есть буквально "то, что слышит ученик от своего учителя", то есть непосредственная данность действительности. Ямвлих различает три рода акусм: то, что есть данная вещь, то, как она является; и всякого рода предписания религиозного, морального и бытового характера (58 С 4). Символы - это те же акусмы, но только данные с их мотивировкой и осмысливанием (С 6). До нас дошло большое количество этих пифагорейских акусм и символов, с которыми можно познакомиться по Дильсу (58 С 1-6). Многие из них являются пустыми и малоинтересными суевериями. Но там, где даются символические толкования мифов (С 1-2), символизм этот делается в историческом плане довольно интересным.
Во всяком случае, пифагорейский "символизм" тоже явился одной из самых характерных черт античной философии и без всякого колебания просуществовал до ее полной гибели.
Наконец, пифагорейство на все времена прославилось проповедью аскетизма, но аскетизма в античном смысле слова: здоровая душа здесь требовала здорового тела, а то и другое - постоянного музыкального воздействия, сосредоточивания в себе и восхождения к высшим областям бытия (58 С 3. 4; D 1. 6. 8; 57, frg. 3), так что музыка, философия и медицина здесь почти отождествлялись.
з) Относительно политического настроения пифагорейцев существует традиционное и неправильное приписывание их к аристократической идеологии античного мира. Дж. Томсон убедительно показал, что пифагорейцы никак не могли быть идеологами крупного землевладения и что, скорее всего, они были умеренно-прогрессивными демократами{8}. Да и как они могли быть аристократами, если они уже выставили учение о равенстве всех душ перед вечностью, оказавшись предшественниками того христианства, которое, по Энгельсу, тоже было вначале религией трудящихся, угнетенных и даже рабов? Если действительно Пифагор бежал от самосского тирана Поликрата, как об этом гласит твердое предание, то уже по одному этому можно до некоторой степени судить об его демократических настроениях. Знаменитое сожжение пифагорейского дома в Кротоне было совершено вовсе не демократами, но аристократом Кило-ном (14, frg. 16; 44 А 4 а). Архита Тарентского Страбон прямо называет вождем демократии (47 А 4), а об его демократическом поведении читаем пространное сообщение у Атенея (А 8). И вообще уединенный и сосредоточенный образ жизни пифагорейцев нисколько не мешал им участвовать в политике, и это - начиная с самого Пифагора (14, frg. 8. 16) и кончая Архитом (кроме указанных только что фрагментов, - А 12).
