— НИЧТОЖЕСТВО!!! — заорала я. — Если ты не хотел быть со мной, почему просто не сказал?! У-у-у-у-у… — начала выть одна рыжая, враз обессилевшая девица.
И все-таки я повалилась на мягкую холодную траву, правда на колени, но это тоже считается. Вот только…
— И-и-и-и-и-и-и-и-и-и!!! — визжало что-то под ногами.
Визжало и дергалось, пытаясь, высвободится из-под обездоленной адептки.
Утирая слезы, я вытащила это нечто из-под себя и в упор уставилась на маленького крылатого зверя.
— Мышь. — Констатировала я, и уже хотела отшвырнуть каку, как зверек не хуже истерички взревел.
— Сама ты мышь! Отпусти. Я — смерть. Я — тьма! Бойся и трепещи!
Я шмыгнула носом, чувствуя, как слезы, снова катятся по щекам.
— У меня даже фамильяр стра-а-а-ашны-ы-ы-ый…
Занавес!
* * *
Потолок. Выбеленный до рези в глазах, до чувства отвращения внутри, до желания разрисовать или швырнуть в него стулом, чтобы хоть какая-то отметина осталась, и так не выворачивало душу от столь отвратительно невинной белизны. Белая академия, белые люди с белой кожей. Отвратительно белый лекарский кабинет.
Эта мелкая крылатая тварюшка, на вершине пика моей истерики, с подвываниями бросилась на поиски лекаря. У него, видите ли, слух чувствительный, а моя визгливая истерика сводила его с ума.
Лекарь напоил меня какими-то отварами, и теперь я чувствую себя роботом. Все бесит и раздражает, но это только где-то там, внутри. Снаружи же, я не могу, да и не хочу, проявлять какие-либо эмоции.
— Вам лучше? — вопрошал мужчина в сером балахоне.
— Да, спасибо. Я могу идти?
— Конечно. И на этот раз уж постарайтесь снова сюда не забрести.
Кивнув, я покинула кабинет, и когда уже почти закрыла дверь, в щель проскочила черная летучая мышь с, почти, свиным рыльцем.
— А я? А меня?! Хочешь оставить собственное зло у лекаря? Ну, так я не против, я могу и остаться, только потом не жалуйся за то, что тебя на неделю дежурствами обеспечат! — возмущалось зло, жестикулируя черными крыльями.
— Да какого черта? Я тебя, мышь, себе не присваивала. Вали куда хочешь, рыльце ты свиное!
— Ах, так?! — обиделась маленькая смерть. — Ну, сама виновата, дура безголовая!
И рванул вперед, гордо прыгая по стене. Изумление я преодолела путем захлопывания собственной челюсти и глубоким вдохом. Нет времени на удивление.
Нужно найти Малису. Срочно.
Малиса оказалась там же, где я её оставила, за тем же столом, правда увлеченно читающая какую-то книгу.
Я ворвалась в комнату и громко заявила:
