Худшего вместе с воистину многодостойнейшим мужем,
Мужем могучим и крепостновластным — с Геракловой силой:
Сына сего — покоренная облачно-мрачным Кронидом;
Копьевздымательным Амфитрионом — второго, Ификла, —
Разноудельных потомков: того, — сочетавшись со смертным,
Этого — с Зевсом Кронидом, который богам повелитель.
Муж сей Кикна сразил веледушного Аретиада,
Встретив в пределе святом дальновержного Аполлона,
Оного вместе с Аресом-отцом, ненасытным сраженьем,
Бронями свет излучающих, словно пылающий пламень,
На колесницу взошед. Копытами быстрые кони,
Прянувши в бег, били оземь, и пыль вокруг них опускалась,
Взбитая бегом крепких колес и копытами коней.
Обод и дно колесницы, соделанной пышно, гремели,
Бегом влекомые конным, и Кикн ликовал безупречный,
Храброго Зевсова сына с возницей его вознадеясь
Медью повергнуть во прах и совлечь преславные брони.
Но моления эти Феб Аполлон не услышал,
Ибо на Кикна он сам устремил Гераклову силу.
Роща святая, алтарь Пагасейского Аполлона,
Бронями всюду сверкали и Кикна и грозного бога,
Огнь такой же в очах сверкал: ужели противу
Оного кто бы из тех, что смертны, дерзнул устремиться,
Кроме только Геракла и славного Иолая?! Так Геракл
Иолаю, вознице могучему, молвил:
«О, Иолай-воитель, всех смертных премного милейший!
Верно, немало блаженным бессмертным, владыкам Олимпа,
Амфитрион прегрешил, во пышновенчанные Фивы
Прибыл когда, Тиринф оставив, град пышностенный:
Электриона за широколобых коров ниспровергнув,
Он ко Креонту прибег, к Гениохе покрововлекущей,
Кои его обласкали и всем сообразным почтили,
В чем для молителей право, уважили щедро от сердца.
Счастлив он жил с прекраснолодыжною Электрионой,
Милой своею супругой. И мы, как исполнилось время,
Там родились — ни телом не равные, ни помышленьем —
Я и отец твой. Но Зевс у него рассудок восхитил.
Ибо и отчий дом, и родителей милых оставив,
Честь он ушел воздавать преступному Еврисфею.
Горестный! Много ему затем довелось сокрушаться,
Это безумье верша, но оно вселять невозвратно.
Тяжкие мне тогда божество ниспослало деянья.
Друг, возьми же скорей червленые пурпуром вожжи
Сих быстроногих коней и, дерзанье в груди воздымая,
Стойко владей колесницей и мощью коней быстроногих,
Не устрашась грохотанием мужеубийцы Ареса,
Рыщет который, крича обуянно, по роще священной
Феба-владыки далекоразящего Аполлона,
Истинно он премного могуч и сражения алчет».
Так ему промолвил в ответ Иолай безупречный:
«Много, родимый, дает отец и бессмертных и смертных
