мира.
Уолт выглядит немного растерянным. Это ново для него. Оно так сразу не усвоится. Но он записывает наши разговоры, так что может вернуться к ним позже. Ему не обязательно понимать каждый аспект каждой детали прямо сейчас.
Я встаю и начинаю ходить вокруг.
– Ещё один способ увидеть это – рассмотреть иллюзии восприятия, – говорю я. – Они, вероятно, лучше всего иллюстрируют, почему мы не видим мира напрямую.
– Как это?
– Ну, если мы находимся в прямом контакте с самими вещами, как получается, что прямая палка кажется изогнутой, когда наполовину погружена в воду? Палка действительно изгибается?
– Нет, конечно нет. Так только кажется, – отвечает Уолт.
– Это именно то, о чём я говорю. И если мы признаем эти иллюзии – то есть, если будем думать о них именно как об иллюзиях – тогда мы вынуждены будем признать различие между реальным миром и нашим его восприятием, поскольку слово иллюзия подразумевает ситуацию, когда наш субъективный опыт неверно интерпретирует объективную реальность.
– Достаточно справедливо, – говорит Уолт. – Это понятно.
– Вот ещё пример: скажем, кто-то ещё смотрит на эту палку с другого угла. Он будет совершенно по-другому её воспринимать, не так ли? Его восприятие будет радикально отличаться от нашего, хотя мы оба смотрим на один и тот же объект.
– Ага.
– Но, стал бы ты спорить с тем, что палка каким-то образом трансформируется в соответствии с тем, кто на неё смотрит? Она что, решает принять другой вид в зависимости от того, кто на неё смотрит?
– Нет, конечно нет.
– Тогда мы должны заключить, что её вид в каждом из наших относительных взглядов должен обязательно быть отделён и отличен от палки, как она есть в действительности – что в таком случае остаётся от нас скрытым.
* * *
– Скрытым от нас? – спрашивает он. – Что ты имеешь в виду?
Я снова сажусь.
– Вот смотри, – говорю я, откидываясь назад и закидывая руки за голову. – Мы имеем две стороны реальности, так? С одной стороны у нас то, как мир выглядит для нас, – я делаю жест, показывая всё, что составляет наш настоящий опыт: комната, мебель, разные вещи вокруг.
Уолт оглядывается по сторонам.
– Давай назовём это мир явлений, – говорю я. – Это то, что появляется в нашем восприятии.
– И это «изображение», о котором ты говорил раньше? – спрашивает он.
– Верно. Это то, как мир выглядит для нас.
Он кивает.
– А с другой стороны, – продолжаю я, – мы имеем мир, как он есть в действительности – объективная реальность. Это тот мир, который есть, смотрим мы или нет – так называемый
