- Куда-то собрались, интерн Соболева?
- Я просто... я... - все отговорки выпорхнули из головы.
- Смелее, смелее! - голос Артемия Петровича сохранял ту же вкрадчиво-ободряющую интонацию, но в глазах плясали чертики.
Ну что ж, мальчики, Минздрав предупреждал: выгораживать не буду. Своя шкура дороже.
- Меня послали в магазин за едой, - выпалила на одном дыхании, нацепив умильную гримаску сироты казанской. Девочек ведь не бьют?
Воропаев понимающе хмыкнул. Наша предсказуемость его разочаровала.
- Соболева, Соболева, склероз в вашем возрасте - это печально.
- Склероз?
- А как иначе обозвать способность забывать информацию трехчасовой давности?
Я притихла, вцепившись в спасительную дверную ручку.
- Молчание - знак согласия. С вашего позволения напомню: пока вы находитесь под моим присмотром, не должны покидать стены этого заведения без моего ведома. Подобная инициатива грозит вам увольнением.
- Кто это придумал, вы? - нагло спросила я. Уймись, дрожь в коленках!
- Куда мне? - он откровенно издевался. - Про самовольный уход в рабочее время слыхали? Обеденный перерыв начнется, - взгляд на часы, - через сорок девять минут. На голодающую Поволжья вы не похожи, значит, крайней необходимости не было.
Я опустила глаза, признавая его правоту. Виновата - отвечай. Распоряжение начальства есть распоряжение начальства, каким бы абсурдным оно не показалось на первый взгляд.
- Чтобы впредь этого не повторилось, остаетесь на дежурство.
- Но...
- Обойдемся без "но". Позвольте узнать, интерн Соболева, инициатива турпохода - ваша?
- Мы жребий тянули... и...
Воропаев перестал напускать на себя праведное негодование и расхохотался. Я позволила себе улыбнуться, едва-едва.
- Всё с вами ясно. Спорю на зарплату, инициатива принадлежит рыжему... как бишь его? А, Сологубу!
- Вы угадали.
Он перестал смеяться и посерьезнел.
- Вот что, Вера Сергеевна, наказание я отменять не буду, но могу помочь слегка разнообразить жизнь ваших коллег.
- Правда? - не удержалась я. Именно в эту минуту велась разработка плана по отмщению, но ничего путного в голову не шло.
- Правда-правда! Восстановим, так сказать, баланс мировой справедливости. Сколько они вам дали?
- Четыре тысячи, - о списке покупок благоразумно умолчала.
- Размах, однако! - невольно восхитился Артемий Петрович. - Но это нам только на руку. Не струсите? По головке вас не погладят.
- Переживу, - буркнула я, желая поскорее узнать замысел "Великого и Ужасного"
