- Возвращение блудной дочери, - прокомментировала Анька и отправилась к себе в комнату, досыпать.
Меня же потащили на кухню, накормили, напоили, а после допросили с пристрастием. Как доехала? Всё ли в порядке? Ничего не пропало? Как там Людочка? А Сашенька? А когда в гости? Автоматная очередь вопросов о моей московской жизни, госах, дипломе, практике... Первые десять минут честно старалась отвечать, но потом махнула рукой и вставляла: "Да. Нет. Не знаю. Наверное" и прочее в этом духе. В роли следователя выступала мама, задавая вопросы и сама же отвечая на них; отец больше молчал, покуривая трубочку, и лишь однажды уточнил:
- Значит, дочка, ты у нас теперь врач? Хвалю. Жаль только, не по моим стопам пошла.
Когда настало время задуматься о профессии, без колебаний выбрала медицину. Жаркие споры разгорелись по поводу направления: папа с пеной у рта посылал в нейрохирурги, а я упорно сопротивлялась.
- Сама подумай! - втолковывал он неразумной дочери. - Направление редкое - раз, зарплата на порядок выше - два, конкурс меньше - три, место в клинике - четыре. А в терапию нынче все ломятся, куда не плюнь - в терапевта попадешь!
Спор я выиграла, не мытьем так катаньем, читай: ослиным упрямством. Папа повздыхал-повздыхал и махнул рукой. Теперь обрабатывает Аньку, но без особых успехов...
- Да она уже спит, Света, - заметил отец.
Я действительно клевала носом, мечтая поскорей забраться в родную постель.
- Ох, да что же это я? - суетилась мама. - Ребенок с дороги, а мы ее мучаем. Конечно, иди отдыхай, Верочка! Тебе постелить?
- Нет, мам, не надо, - мяукнула я и, с трудом передвигая ноги, поплелась в спальню. Ночь в поезде совершенно выбила из колеи.
Со стоном блаженства рухнула на кровать, такую мягкую и родную. Привычно сунула руку под матрас, извлекая еще школьных времен дневник и старый альбом с рисунками, пролистала пожелтевшие от времени страницы. В Москве я практически не рисовала - банально не хватало времени, - но скучала без любимого занятия.
Лежать, обняв подушку и вдыхая знакомый аромат лаванды, могла бы сколько угодно, но вскоре в мою обитель ворвалась Анька.
- Они сказали, что ты спишь, - расстроенно протянула сестрица.
Сделай гадость ближнему - проживи день не зря, ага.
- Ложусь. Приходи минут через пять.
Не спрашивая разрешения, она с разбегу прыгнула на кровать и приземлилась в паре сантиметров от меня. Анютка не изменилась: всё та же угловатая девочка-подросток, теперь пятнадцати лет, она выглядела младше своих ровесников. Встрёпанные каштановые волосы торчат в разные стороны (у отца были такие, пока не поседел), худые, как у жеребенка, ноги и розовая пижама с бегемотами и сердечками - подарок бабушки Тани на Восьмое марта.
