Батальонный обоз, в голове которого, как всегда, двигалась повозка Цыся, въехал во двор огромного шестиэтажного дома с колоннами. Задымили полевые кухни, ездовые распрягали лошадей, приводили в порядок упряжь, перебирали и покрепче увязывали грузы, кормили и поили лошадей.
На всех шести этажах с шумом размещались прибывшие подразделения, разворачивались перевязочные пункты, узлы связи, хозяйственные взводы и роты.
Цокольный этаж занял хозвзвод нашего батальона и ездовые пулеметной и минометной рот. При немцах здесь, видимо, размещалась первоклассная парикмахерская. Стены закрывали большие зеркала, в простенках висели дорогие картины. С высокого потолка свисали красивые люстры, пол был устлан толстыми ковровыми дорожками. В помещении стоял крепкий, приторный запах одеколона и духов.
Управившись с лошадьми и выставив у повозок и кухонь охрану, ездовые зашли в парикмахерскую и стали укладываться спать прямо на полу, на ковровых дорожках, подложив под головы обитые клеенкой подушки мягких кресел.
Вскоре весь дом затих. Уставшие, измотанные люди уснули тем особенным тяжелым и чутким сном, каким спят только на войне…
Во втором часу ночи Трофим Ефимович поднялся и вышел во двор. Задав лошадям корм и послушав, как мерно и спокойно кони хрустят овсом, он возвратился в помещение.
Перешагивая через тела спящих товарищей, он прошел в самый конец длинного зала и остановился. Его внимание привлекла большая, нарисованная маслом картина. На картине было изображено грозно бушевавшее море. Огромные валы дыбились, пенились и безжалостно бросали, словно щепку, маленькую шлюпку с потерпевшими кораблекрушение, выбившимися из сил в борьбе со стихией людьми.
Трофим Ефимович подошел ближе к картине, зачем-то постучал заскорузлым ногтем по плотному, блестевшему полотну. И вдруг чуткий слух ездового уловил едва слышное тиканье часов, доносившееся откуда-то из-за картины…
Ефимович приложил ухо к картине и прислушался. Тиканье стало громче, отчетливей. «Мина с часовым механизмом!» Он тут же отпрянул от картины, едва не наступив на кого-то из спавших ездовых.
- Подъем, хлопци!.. - громко закричал Цысь. - Дом заминируван нимцямы!..
Солдаты повскакивали с полу и, схватив свои пожитки, устремились во двор. Ездовые хватали лошадей под уздцы и уводили их подальше от этого страшного места.
Прибывшие в дом саперы осторожно сняли картину со стены. За картиной оказалась большая, полметра на метр, ниша, наспех заложенная кирпичом и замазанная глиной.
