— Однажды, — говорит он. — Его звали Лоренцо. У нас было пять прекрасных дней вместе, когда я приехал на Сицилию отдыхать.
Я фыркаю.
— Эй. Это было глубоко и значимо, — он ухмыляется, — у парня было тело, как у грёбаного бога. — Я смеюсь.
— Конечно. Одну вещь я могу сказать, не сомневаясь, малыш, у тебя отличный вкус на мужчин.
— Я выпью за это, — говорит он. Он чокается своим бокалом с моим. — За наш исключительный вкус на мужчин.
— О нет. С некоторых пор я предпочитаю уродливых, — объявляю я. Его лицо искажается в притворном ужасе.
— Нет. Я скажу это Тео. Он засранец, но он знает, как с тобой справиться. Обычно ты выбиваешь дерьмо из любого парня, который посмотрит в твою сторону. Я даже воображаю, как они немного сжимаются, даже когда ты их объезжаешь. — Он смеётся, когда я толкаю его.
— Они этого не делают!
Он наклоняет голову и ухмыляется.
— Подумай об этом, это немного насилие, — я закатываю глаза.
— Ты думаешь?
— В любом случае, я хочу сказать, что любой, у кого есть что-то меньшее, чем чистая неприкрытая самоуверенность и неприлично богоподобная внешность, будет съеден тобой заживо.
Я вздыхаю.
— Может быть, ты прав. Небольшое насилие, это так.
Джордж фыркает, когда смеётся.
— Просто вернись к сексу без обязательств, — он пожимает плечами. — Раньше это работало.
Я хмурюсь, смотря в бокал с вином, как будто он содержит все ответы.
— Я не знаю, смогу ли я. Мне кажется... он сломал меня.
— Я надеюсь, что ты имеешь в виду образно, а не физически. — Он ухмыляется и поднимает брови, опуская глаза на мою промежность. Я смеюсь и шлёпаю его.
— Нет!
— Просто проверяю, — он улыбается. — Серьёзно, детка, ты не сломана. Он просто разрушил твои стены, вот и всё. Ты не сможешь выстроить стену за один день, это требует времени. — Я киваю.
— Ты прав. Чёрт возьми, почему я чувствую, что меня по-крупному на**али?
— Если это послужит тебе каким-то утешением, я не думаю, что он хотел тебя использовать. — Я хмуро смотрю на друга. — Чёрт, спокойно, девочка! — он смеётся. — Я только хочу сказать, я думаю, он, вероятно, сожалеет об этом.
— Да к черту его и его сожаления ... и к черту его шикарный трахательный пенис, — ворчу я.
Джордж откидывает голову назад и смеётся.
— Вау. У тебя рот, которым может гордиться любой матрос, Лиллс, — он широко улыбается.
— Я ненавижу его, — говорю я.
Он кивает и делает злое лицо.
— Мы его ненавидим, — соглашается он.
Он раскрывает мне свои объятия, и я сажусь между его колен, спиной к его груди. Его мускулистые руки обвиваются вокруг меня, и это заставляет чувствовать себя защищённой, хотя лишь и на некоторое время. Я кладу голову ему на грудь, и он опускает свой подбородок на мою макушку. Я ставлю свой бокал ему на колено.
