и смолкали, будто их поглощал огненный рев.
Неужели всего несколько часов она, Лидия Москалева, агитпроп уездного
комитета РКП(б), вела в Народном доме вечер‐концерт, так чудесно перенесший
ее в юность в которой не было ни выстрелов, ни поджогов, ни беженского житья!
‐ На задах телега,‐ крикнул Иван, взбираясь на лошадь. Бегите, пока чоновцы
еще прикрывают!
Лида схватила за руку испуганную, неподвижную Таню, сестру мужа, потащила ее за собой и обернулась, чтобы в последний раз взглянуть на Ивана.
Она увидела расплывающуюся фигуру, пригнутую к самой шее лошади.
… Иван переулками огибал площадь, на которой горел уком. Эти запутанные
переулки были как межа, которая разделила безмолвную темь и зарево, наполненное выстрелами и криками.
Иван запаленно дышал, так что больно стало в груди, было страшно одному, копыта лошади стукотали слишком громко, и только наган в руке подбадривал, словно живое существо. Он скакал мимо черных провалов распахнутых ворот, мимо брошенных изб,‐ было пусто кругом, семьи активистов успели уйти.
Иван поумерил скачку и, опустив поводья, усталым взмахом сбил фуражку на
затылок... По дороге на Батраки погони, значит, не будет. Может, и уйдут наши... А
ведь он уже отчаянно решился отманить бандитов, если б они кинулись по той
дороге. Ну, и догнали б его, конечно. Среди восставшего кулачья есть казаки. Хоть
Иван родился и вырос в этой округе, близ Дона, хоть и обличьем походил на
казака‚‐ чернокудрый, нос с горбинкой, заметные скулы на худощавом лице,‐ но
был он мужиком, москалем, и с казаками ему не тягаться на конях.
Иван повернул лошадь обратно и опять пустил ее во весь мах, чтобы скорее
быть в западные, в осиновой роще, где сговорились собраться товарищи, вразнобой уходившие из Мелового, расстрелявшие почти все патроны, какие
только случились при них, когда их застигла врасплох кулацкая банда, когда через
распахнутые окна укома вдруг засвистели пули, с коротким чмоком вливаясь в
стены… Иван прижался к косяку у окна и стрелял по смутным теням верховых, пьяно носившихся по площади. А в ногах лежал убитый Петя Клинов, заместитель
секретаря укома. Иван все яснее различал бандитов, которые спешились под
выстрелами; все светлее становилось на площади, потому что разгорался пожар.
Знойная духота заполняла комнату, через соседнее окно огонь ворвался вовнутрь, зализал деревянные стены и четко осветил товарищей, отскочивших от жара.
Мертвое лицо Петра, откинутое навзничь на полу, было розовым и живым от
