Но Рудольф, не собираясь сдаваться, помчался в Москву излагать свое дело. Там он принялся умолять министерского чиновника вернуть его обратно, хорошо зная, что переводы, даже в одном городе из одной труппы в другую, связаны с массой бюрократических препон. Чиновник и пальцем не шевельнул, лишь намекнул, что, возможно, Большой еще интересуется им. Обдумав эту единственную, на его взгляд, возможность, Рудольф поспешил в Большой и добился возобновления предложения.
Вернувшись в Ленинград за вещами, он, глубоко огорченный своим отъездом, упрашивал Пушкина ему помочь>92. Вскоре его вызвали в кабинет Бориса Фенстера, нового директора Кировского театра. «Не может быть даже речи, чтобы выкинуть вас из Кировского, — объявил он ошеломленному Рудольфу. — Распакуйте вещи и оставайтесь с нами. Пойдите и получите зарплату!»>93 Так Рудольф вторично отказался от Большого, несомненно нажив новых врагов. Позже он называл весь этот эпизод тактикой запугивания. Но, по свидетельству нынешнего директора Уфимского балета, башкирское правительство действительно пошло на компромисс в вопросе о его возвращении в Уфу. Было решено не настаивать, признав, что Рудольф прославит республику в качестве звезды Кировского театра>94.
Не решаясь отлучаться из города, Рудольф не поехал летом на Черное море. Рано вернувшаяся из отпуска солистка Кировского Татьяна Легат с удивлением увидела его в августе в пустом классе балетной школы. «Он разогревался без музыки, — рассказывала Легат. — Он был одержимым. Я спросила, не помешаю ли, и он предложил присоединиться к нему. Несколько дней мы работали у станка вместе, пока не вернулись другие. У него был необычайный запас сил и энергии. Он постоянно менял рубашку, так как очень усердно работал».
25 октября 1958 года Рудольф дебютировал в Кировском театре. Он танцевал па-де-труа из «Лебединого озера» с Нонной Ястребовой и Галиной Ивановой. Но дебют, настороживший других мужчин-солистов, состоялся на месяц позже. 20 ноября Рудольф выступил в «Лауренсии» вместе с Дудинской, как было ему обещано, в партии огненного испанца в черном парике Фрондосо. Дудинской было сорок шесть лет, Рудольфу — двадцать один, и в своей первой звездной роли он показал себя надежным партнером прима-балерины Кировского.
«Он выучил роль очень быстро, — взволнованно вспоминала Дудинская через тридцать пять лет на фестивале «Белые ночи» во время закрытия сезона в Кировском театре>95. Рудольф стал ее последним Фрондосо. — Я подумала, что он подойдет на эту роль с его темпераментом, молодостью и техникой. Я уже танцевала «Лауренсию» с Чабукиани, который поставил ее для меня, и с Константином Михайловичем, который был очень, очень сильным. И я беспокоилась, удержит ли меня Руди в некоторых поддержках, ведь это было его первое выступление в главной роли. Но он был внимательным и держал меня очень хорошо. Он оправдал мои ожидания»
