С ускорением темпов коллективизации младших офицеров стали срочно посылать по деревням для подавления протестов. Был среди них и Хамет Нуреев. В начале 1931 года Хамет и Фарида с маленькой дочерью Розой уехали из Казани в Кушнаренково, деревушку близ родной деревни Хамета Асаново. Там в ноябре того года, через семнадцать месяцев после появления на свет Розы, родилась вторая дочь Нуреевых, Лиля.
Нуреевым отвели дом, реквизированный у высланного кулака, но, приехав, они обнаружили, что там еще живут его жена и две дочери. Внучка Хамета вспоминает рассказы о том, как Хамет пожалел их и разрешил остаться, — благородный и довольно невероятный поступок, учитывая обстановку того времени и последующее продвижение Хамета по службе>15. Неизвестно, каким было его личное отношение к кулакам, но вполне можно предположить, что он, вслед за большинством членов партии, считал их паразитами. (Весьма типично, что Хамет открыл митинг в деревне вопросом: «Кто против коллективизации и Советской власти?» — не оставив сомнений в судьбе тех, кто подумывал о сопротивлении.) И все-таки многие кулаки сопротивлялись, поджигали советские учреждения, нападали и убивали многих партийных деятелей. По семейной легенде, сам Хамет едва спасся, когда кулаки столкнули его в ледяное озеро в середине зимы.
По служебным обязанностям Хамет часто отлучался из дому, и Фарида оставалась одна с двумя маленькими дочерьми. Во время одной из его долгих отлучек в 1932 году, когда страна переживала голод, она пошла за водой к колодцу, оставив детей дома, а вернувшись, нашла пятимесячную Лилю на улице, на весеннем холоде. Две девочки, жившие в их коммунальном доме, забрали ее, решив с ней поиграть, как с куклой, как рассказывает единственная дочь Лили Альфия. Вскоре после этого Лиля заболела менингитом. Перепуганной и отчаявшейся Фариде было не к кому обратиться за помощью. Ближайшая больница находилась за двадцать четыре мили в Уфе, и добраться туда было особенно трудно в апреле, известном как «время распутицы». Тающие снега и весенние дожди превращали деревенские дороги в непроходимые хляби. К тому времени, как Фариде удалось отправить дочь в больницу, Лиля навсегда оглохла. «Бабушка всегда обвиняла дедушку в том, что случилось с моей матерью, — говорит дочь Лили. — Она считала, что, если б он не уехал, сумела бы вовремя отвезти ее в больницу».
В 1935 году Фарида опять оказалась в уфимской больнице, на сей раз для того, чтобы произвести на свет третью дочь Розиду. Фарида знала, что муж огорчится, — в мусульманских семьях больше ценили мальчиков. Хамет был в отъезде, и Фарида сообщила ему о рождении мальчика. Он при первой возможности поспешил домой и очень расстроился, обнаружив, что в конце концов так и не обзавелся сыном.
