— Твоя семья, расскажи мне о них, — попросил он почти полчаса спустя.
Лиза пожала плечами.
— У меня есть мама, папа, бабушка и дедушка с обеих сторон и кучка двоюродных братьев и сестер, тетушек и дядюшек и так далее, — сказала она. — Мои родители удочерили меня, когда мне было около трех лет. До этого я ничего не помню. У них уже было пятеро детей, но они приняли и меня. Прабабушка обнаружила меня гуляющей по ее саду. Мои мама и папа жили поблизости и решили взять меня под опеку до тех пор, пока не были бы найдены один или оба моих биологических родителя. После двух лет поиска никто так и не пришел за мной и меня удочерили. Мне повезло, у меня было три старших брата и две старшие сестры, которые души во мне не чаяли.
— Похоже, у тебя удивительная семья, — проговорил Шарден.
Лиза кивнула.
— Шум, гам, всегда что-то происходит, — засмеялась она. — Праздники и совместные встречи могут быть опасны для неподготовленных. Что насчет тебя? У вас большая семья? И как ты был проклят?
— Нет, я единственный ребенок, — сказал Шарден. — Мои родители были не так приветливы, как твои. Королевство было опасным местом много лет назад, и мои родители не доверяли незнакомцам. Однажды ночью разразилась настоящая буря. Во дворец пришла молодая женщина с просьбой о приюте. Стража сжалилась над ней, но не мой отец. Он приказал ей уйти. Когда она умоляла мою мать вмешаться и позволить ей остаться хотя бы на ночь, та отказалась. В гневе женщина поклялась, что они заплатят за свой эгоизм. Она пообещала, что однажды они захотят защитить своего ребенка, но им будет отказано, так же, как и ей.
— Но зачем перекладывать вину родителей на ребенка? — спросила Лиза, обернувшись. — Я имею в виду, что могу понять ее злость на твоих родителей, но ты? Ты не имел никакого отношения к их решению.
Шарден пожал плечами.
— Родитель хочет защитить свое дитя, — ответил он. — Возможно, когда она поняла, что они представляют угрозу для ее малыша, прогоняя ее в такую непогоду, женщина решила, что они должны знать, каково быть бессильным. Я не знаю, и мне действительно все равно. Я знаю лишь то, что в течение трех дней каждого месяца в последние десять лет я был вынужден скрываться в дворцовом подземелье, словно зверь.
Он чувствовал печаль Лизы. Шарден не искал жалости. Он получал ее сполна каждый месяц, когда отец запирал его в недрах замка. Окно и свечи — его единственный свет во время изменения.
— Что ж, могло быть хуже, — внезапно сказала она.
