Холден сделал глубокий вдох и заговорил, так тщательно выговаривая слова, как только мог.
—З-з-зачем ты ее у-у-убил?
— Эта девчонка была чистым злом.
— Нет, н-н-не была.
— Я-то, наверное, знал ее лучше, чем ты. Это происходило снова и снова. Прямо на моих глазах.
— Ч-ч-что происходило?
— Похоть! — проревел он. — Похоть, проклятие и адский огонь!
Холден затаил дыхание и съежился, когда Калеб с яростью ударил по рулю один, два, три, четыре, пять раз. Снова и снова, пока Холден не потерял счет ударам, пока Калеб, наконец, не заорал:
— Ты обрел избавление, мальчик! Так пади на свои чертовы колени!
Холден забился в угол пассажирского сиденья, как можно дальше от Калеба, и сильнее прижался к двери.
— Тебе больше не нужно умирать за свои грехи! Ты можешь жить в благословенном свете спасения! Через ее кровь я сделал тебя прежним и непорочным!
«Ты, такой же, как прежде или сломлен, Холден?»
— Теперь… Никаких. Разговоров. О Рут. Никогда больше!
«Я сломлен, Гри. Я окончательно сломлен».
В жизни бывает такая боль, когда ты ее испытываешь, то искренне не понимаешь, почему она тебя не убивает. Кажется, что она должна тебя убить, что твое сердце должно прекратить биться, легкие прекратить дышать, а глаза прекратить видеть. Все должно просто… прекратиться. Такая сильная боль и такое бездонное горе просто не должны оставить телу никаких шансов на жизнь.
Холден медленно повернулся к окну, всматриваясь в отражение своего лица, наглядную картину скорби, отчаяния и поражения.
Весь ужас этой поездки на грузовике состоял в том, что тело Холдена уцелело, что он вынужден продолжать жить дальше с мыслью, что Гри умерла, пытаясь его спасти, пытаясь освободить их обоих, и что теперь он совершенно один. Пока они ехали на запад, в темноту ночи, сердце продолжало биться, легкие — дышать, его обожженные от слез глаза продолжали видеть. Он спрятал воспоминания о любимой девочке глубоко, глубоко, глубоко, в самые сокровенные тайники своего сердца, запер их на замок, а ключ зарыл на глубине могилы, в которой теперь лежала его красивая девочка в Западной Вирджинии.
Его тело продолжало жить, но Холден Крофт умер на той реке вместе с Гризельдой Шредер.
В душе он был мертв.
В душе ему было все равно, что с ним будет дальше.
В душе он покорился тьме и Калебу Фостеру.
А уцелевшее тело — которое долгое время ничего не делало, только било, дышало и смотрело — стало Сетом Вестом.
***
Он не знал, сколько времени играла на повторе песня, и вздрогнул от внезапного стука в окно. Его глаза вспыхнули, пальцы сжались в готовый к бою кулак. Повернувшись и увидев, как его друг и соратник Клинтон стучит по стеклу, показывая жестами, чтобы Сет опустил окно вниз. Он расслабился, поставив песню на паузу.
