И в то же время, у нее разрывалось сердце всякий раз, когда она давала Джоне по 100 $ то тут, то там, потому что каждый цент, который она выбрасывала на Джону, еще на час отдалял ее от Холдена, единственного человека на свете, который вне всяких сомнений по-настоящему ее любил.
Сделав глубокий вдох, Гризельда искоса взглянула на Майю, которая все еще ждала ответа.
— Милая, не виляй…
— Чужим хвостом, — закончила за нее Майя, цитируя свою приемную мать, Кендру, с которой они жили в течение первых двух лет старшей школы. — Черт, как же она любила это повторять.
— Да, любила.
— Ты заслуживаешь гораздо большего, чем Джона.
«Нет, — подумала Гризельда. — Нет, я не заслуживаю».
— Почему, Зельда? Почему ты не уйдешь от него?
«Потому что я была обязана вернуться с Холденом, но вернулась без него. Потому что мы должны были сделать это вместе, но один из нас вновь оказался в аду. Потому что жизнь можно терпеть только когда в ней больше плохого, чем хорошего».
«И, — добавило ее сердце виноватым шепотом, — Потому что, когда Джона затыкается и засыпает, обнимая меня своими теплыми и крепкими руками, я иногда могу обмануть себя, думая, что это кто-то другой».
— Забудь о том, что я спрашивала, — сказала Майя, тяжело вздохнув. — Это не мой хвост.
Гризельда кивнула, наблюдая за тем, как Пруденс бежит от горки назад к лестнице.
— Ты знаешь, Джона не всегда такой грубый.
— Да, иногда он спит.
— Иногда он бывает со мной очень милым.
— Он достаточно груб, достаточно часто. Немного милоты ничего не меняет, — сказала Майя, внезапно выпрямившись и отвернувшись. — Найл, не хватай эту девочку за косички! Сейчас же оставь ее в покое!
Она повернулась обратно к Гризельде.
— Большую часть дней я не уверена, благодарна ли я тебе за то, что получила эту работу.
— Ты благодарна.
Гризельда помолчала, думая, насколько лучше были бы эти выходные, если бы с ними поехали Майя и ее друг Теренс. Она не имела ничего против друга Джоны, Шона и его девушки Тины. Она показалась Гризельде довольно приятной в тот единственный раз, когда они познакомились. Но все же, они были практически чужими людьми.
— Неужели вы с Джоной не можете быть друзьями? — спросила она.
— Этому не бывать, Зельда. Мы с ним как масло и вода, черт, как масло и спички.
Майя усмехнулась, покачав головой.
— Я бы хорошенько его отдубасила, если бы он обошелся со мной так, как позволяет себе обращаться с тобой.
«Ты бы проиграла», — подумала Гризельда, и у нее заныло предплечье, усыпанное черно-сизыми синяками от его пальцев. Вчера вечером она обменялась любезностями с кассиром в «Шопрайт», и как только они сели в грузовик, Джона схватил ее за руку и обвинил в том, что она с ним заигрывала.
