— Это очень мило с Вашей стороны, но у меня нет денег на…
— Там есть множество стипендий, — возразила миссис Макклеллан, пренебрежительно взмахнув рукой и делая глоток вина. — Взгляни. Тогда и поговорим. Ладно?
— Ладно, — ответила Гризельда, поспешно завязывая на шее шарф и стараясь поскорее выйти к Джоне, прежде чем он начнет сигналить.
Это было шесть месяцев назад, и хотя она не раз фантазировала о возможности поступления в колледж, она не позволяла себе взглянуть на брошюры. Ее сбережения предназначались для кое-чего другого. Чего-то важного и не подлежащего обсуждению. Ей необходимо работать, а колледж будет съедать все ее рабочее время. Работа означала деньги, а деньги нужны Гризельде для единственного шанса на искупление. Формула была проста, и отступать от нее не имело смысла.
— Ты еще не думала о тех курсах, которые мы обсуждали?
— Нет, мэм, — тихо сказала она, беспокоясь о том, что ее хозяйка этого не одобрит.
— Я слышала, как вчера вечером ты рассказывала Пру другую историю. Я на самом деле считаю, что у тебя талант, Зельда.
— Спасибо, миссис Макклеллан.
— Обещаешь мне хорошенько над этим подумать? — спросила она с легкой улыбкой, и Гризельда кивнула, задаваясь вопросом, каково это, поступить в колледж, чтобы научиться писать свои рассказы на компьютере, и может быть, однажды даже зарабатывать этим на жизнь — писать рассказы и продавать их.
Она быстро прекратила свои фантазии, спустившись с небес на землю. У нее был план, и колледж в него не входил.
Работа, деньги, искупление.
— Ну, я пошла, — сказала миссис Макклеллан, набросив ветровку поверх спортивной одежды и схватив сумку с кухонного стола, где она занималась счетами по хозяйству.
— Я поеду в спортзал, потом в клуб на ленч, затем на несколько часов задержусь в «Нянях на Девятой». Вернусь домой к пяти. Нужно сложить чистое белье Пру, и я купила Грюйер, так что можешь приготовить ей жареный сыр. Никакого телевизора, Зельда. Она почти к нему приросла. Если понадоблюсь, звони.
— Хорошего дня, миссис Макклеллан.
— Тебе тоже!
Как только дверь захлопнулась, Гризельда закрыла глаза и в тишине убранной кухни прислонилась к столешнице. После минуты покоя, она налила себе чашечку кофе, подключила радионяню к поясу своих джинсов и вышла в небольшой, но очень красивый внутренний дворик с садом позади особняка. Гризельде повезло, что Пруденс, в отличие от других детей, все еще спала днем. Как только она бросит это занятие, у Гризельды больше не останется этого небольшого перерыва для самой себя, и хотя Гризельде следовало тратить это время на складывание белья, вместо этого, она позволяла себе редкие минуты спокойного размышления.
