— Какой тебе кашалот! Не видишь — пять жаберных щелей?.. Это рыба!
— Хороша рыба! Метров восемь будет.
Рыба действительно едва умещается на рабочей площадке. Все отступили за промысловые бортики, опасливо поглядывают на хвост — махнет и поминай как звали.
Лебедчики поднимают добычу к самому ноку грузовой стрелы, и животное выскальзывает на палубу. Трал при этом разлезается, как гнилое решето, — шкура у чудища жесткая, острая, как наждак.
— Ну, технолог, что это за диковинка?
— Полярная акула, Петр Геннадиевич, я смотрел в справочнике.
Акула лежит на боку, разинув белесую пасть с острыми рядами мелких зубов. Леша Поливанов, размахнувшись, бросает в нее крупного окуня. Рыба исчезает. Да что рыба — в этакой пасти немудрено поместиться и человеку.
Осмелев, матросы подходят ближе. Кто-то вынимает нож, но акулью шкуру не так-то легко проткнуть.
— Что будем делать, Петр Геннадиевич! — Иван зол, опять порвало сеть.
— Может, разделаем и в утиль? — неуверенно предлагает технолог.
Механик-наладчик машет на него руками:
— За утиль гроши платят, а установки и без того забиты.
— И палубу замараем, не отдраишь, — вставляет боцман.
— А все ж таки интересно было бы ее разделать!
Услышав докторский голос, старпом оборачивается:
— Тут не анатомический театр.
— Да и опасно! — Капитан пытается смягчить грубость своего помощника. — Думаете, она сдохла? Как бы не так — только парализована, мозги у нее на суше не работают от собственной тяжести. Поглядите-ка на глаз!
Налитый кровью, величиной с кулак акулий глаз ворочается, закатывается и снова пялится в синее небо.
— Пустяки, — возражает стармех, — прикончить недолго. Ребята, тащите электроды.
— Смайнаем ее, Петр Геннадиевич! — умоляющим тоном говорит Доброхвалов. — Рыба идет, а мы с ней полдня проуродуемся.
— И сеть чинить надо, — подхватывает Лагин.
— Ладно, майнайте!
— Разойдись! — кричит Иван, подбегая к акуле. В руках у него лом и кувалда. Зрители снова отскакивают за бортики. На Ивана нацелены сейчас все фотоаппараты, какие только есть на судне.
Он приставляет лом к тупому акульему рылу. Подбежавший Леша Поливанов ударяет кувалдой. И лом, пронзив верхнюю челюсть, выходит в акулью пасть. Иван сует туда руку, набрасывает на концы лома стальной строп, цепляет пенторгак и прыгает за бортик.
— Давай!
Обливая палубу густой, как масляная краска, пенящейся кровью, акула медленно ползет к слипу.
— Куда?!
Покровский, перемахнув через бортик, бежит к акуле, вскакивает ей на спину и машет рукой стоящему на промысловом мостике судовому «фотокорреспонденту» Мише Зеленину, — снимай, мол.
