. Он старательно изыскивал лишние траты и вычеркивал их из казенных расходов, урезал выплаты, сокращал число слуг. Избегая упреков, сам ходил в одной и той же рясе, в каковой вернулся из плена, посылал послушников на торг чинить свою изношенную обувь, ел с оловянной и деревянной посуды, причем мало и скромно.
«Хлеб да калачик на 4 или на 3 деньги, и на 2 деньги клюквы», – сказывали послушники про его трапезы.
Расходы падали, подати после переписи возрастали, казна наконец-то начала пополняться. Разбойный приказ по указанию Боярской думы стал искать не токмо татей, но и мздоимцев, заметно уменьшились жалобы по земельным спорам. Держава наконец-то вздохнула спокойно, и вскоре после Рождества патриарх Филарет решился обратиться к делам духовным. Он оставил хлопоты казенные на попечение юного государя, а сам отправился по исконным православным землям в пасторскую поездку.
Владимир, Муром, Нижний Новгород, Чебоксар, Казань, Лысьва, Соликамск, Тагил… Везде случались радостные встречи, раздача благословений, пышные молебны. Обсуждение мирских дел, судебные разбирательства, подарки и угощения. И снова – долгая дорога по крепко замерзшему льду сибирских рек через неведомые доселе патриарху земли.
Верхотурье оказалось могучей бревенчатой крепостью, стоящей на высоком берегу Туры. Здесь сидел воевода, стояла таможня, имелось множество постоялых дворов, возвышались десятки просторных амбаров, а по всему берегу реки лежали десятки вытянутых на зимовку ладей и стругов; от обрывов под бревенчатыми стенами в ледяной простор тянулось бесчисленное множество причалов – никак не меньше сотни. Сиречь город был портовый, с активным богатым торгом.
Посвятив первый день торжественному молебну, раздаче милостей и делам церковным, на второй патриарх поинтересовался, где томится обрученная невеста его сына? И вскорости в сопровождении изрядной свиты вошел на светлый, недавно выстроенный двор, стоящий примерно в полуверсте от крепости.
Тын высотой в рост человека, спрятанная под белым тесом земля. Хлев, сарай, рубленый дом без подклети в два жилья высотой. Это хозяйство явно предназначалось только для жилья: здесь не имелось ни амбаров для товара, ни сеновалов, ни загонов для скота, ни даже конюшни. Зато – ни мычания, ни блеяния, ни навозного духа. Только шелест ветра да потрескивание стволов близкого густого ельника. Отдыхать здесь было удобно и просторно. Если, конечно, семья не очень велика.
