Ну и мучение писать гусиным пером! Тонко очинишь - нехорошо. Толсто - совсем никуда не годится, кляксы сажает. И борозды жирные на бумаге. Да и "чернила" - одно название, только в стакане такие яркие, словно киноварь. А на бумаге после них рыжий след. Прямо беда.
...Любка вошла в хату и увидела Егора, корпевшего с таким усердием, что с него пот градом катился. Она округлила глаза:
- Ты и на каникулах гнешь спину?! Никак сочинение пишешь?
- Ну да, больно нужно. Я книгу пишу. - Егор это сказал таким тоном, будто всю жизнь только и делал, что писал книги.
- О чем книга-то? - спросила Любка равнодушно, сразу же потеряв всякий интерес. Она привыкла к тому, что Егор большой выдумщик. В прошлом году он гербарий собирал. На подоконниках целый месяц копешки трав лежали. Мама Егорова все это терпела до тех пор, пока травы не превратились в гниль и труху. Она велела выбросить копешки, потому что от них сор по всей хате, да и дух нехороший.
Егорка подумал и пробормотал:
- Про камыши, про сазанов книга.
- Нашел о чем писать! Лучше бы про жизнь на необитаемом острове, где удавы и крокодилы. А в наших камышах что интересного? Одни элики да кабаны. Да лисы и хорьки вонючие. Ну и все такое, кому это нужно... А еще лучше - про басмачей придумал бы что-нибудь... На рыбалку разве ты не собираешься? Мама говорит, что ваши вот-вот приедут... Идем, а то черви пропадут. А мне одной многовато. Вон их сколько, целый день в тальнике ковырялась. - Любка подняла перед собой жестяное ведерко с дождевыми червями, прикрытое войлоком высохшей тины. Ну, идешь?
Егор сложил тетрадку и гусиные перья на бугристый подоконник, и они вышли во двор. До возвращения родителей и братьев надо удочку осмотреть. Он всегда перед выходом на узек тщательно осматривал снасть. Не проржавел ли на ушке узелок, не рассучилась ли где леска. Хорош ли, не иструхлявел ли сазаний поплавок - большая пробка от бутылки из-под шампанского, защемленная гусиным пером.
- А ты не будешь кричать "ого!"? - осведомился Егор, пробуя на изгиб тонкий конец талового удилища. - Не кричи больше, а то намедни сазан у самого берега сошел. Из-за тебя ведь.
- Ладно, не буду, - лениво согласилась Любка. Хотя она знала, почему сорвался сазан. Не надо было торопиться, как на пожаре. Сазана хотел выдернуть из реки, как чебачка захудалого. Горбун был что надо, а он, вместо того чтобы тянуть с поволочкой, дернул изо всей силы. Сам виноват, а других виноватит. Что за привычка...
