— Я уже слышал эту фамилию. Не правда–ли, она принадлежит одному аристократу стариннаго рода, который заключил немного неравный брак?…
— Да и нет; я тебе это обясню в последствии; мне кажется, что я слышу голос Даблэна и мы обязаны заняться делом.
Разговаривая, молодые люди отошли от станции; когда они возвращались, Люсиен взял за руку Мориса и сказал, глядя ему в глаза:
— Сознайся, что ты влюблен.
— Нет… я люблю… и это большая разница.
— Но это гораздо лучше.
— Я знаю!
Между тем коммисар и начальник станции вели усердные разговоры с судебным следователем.
Даблэн был маленький человек, худой, подвижный, деятельный, благородный во всех отношениях и уважаемый, как он того заслуживал. Заметив Мориса, он поспешно пошел к нему на встречу протянув руки.
— А! любезный Серван, я очень рад, что вижу вас здесь…. и вы меня не оставите, не правда–ли? Вы первый догадались об этом деле…
— Вы говорите об ударе ножем….
— Конечно, об этом, и г. Викторин мне точно разсказал все происшедшее…. Но войдите сюда, мы поговорим.
Труп был положен в залу, принадлежавшую к складам товара.
Викторин, коммисар, Люсиен, Морис и Даблэн вошли в нее.
— Господа, сказал следователь, вы не удивитесь, если я прежде всего соглашусь с мнением господина Сервана…. Будет слишком долго разсказывать, по какому течению обстоятельств я узнал на сколько простой следователь может извлечь пользы из его замечаний.
— Пощадите мою скромность, сказал, смеясь, Морис.
Маленький следователь выпрямился.
— Нисколько! нисколько! я знаю, что говорю… Вы дикарь, вы индеец… по проницательности, конечно. Скажите мне скорее, что вы знаете обо всем этом деле…
— Но я ровно ничего не знаю…
Коммисар счел своим долгом вмешаться.
— Господин Серван не имел времени собрать сведений, сказал он.
Морис слегка вздрогнул. Можно было подумать, что горячий конь почувствовал шпоры… В словах коммисара слышалось некоторое насмешливое недоверие. Морис встал и подошел к трупу.
— Я думаю, сказал он, если господин Даблэн даст мне позволение, что труп следовало бы раздеть.
— Сделайте это! приказал судья.
Покойник был одет в теплое платье: на нем было надето толстое драповое пальто. На рубашке, также как и на остальном белье, не было никакой метки.
— Первое, что нам следует узнать, сказал Морис, это то, кто этот человек. Сейчас заметно, что его одежда не французскаго покроя, в особенности я обращу ваше внимание на сапоги, они, по всей вероятности, куплены или в Англии, или в Соединенных Штатах.
