- "Полученотакжеизвестие. - началон, - что один из дворян нашей губернии, Иван Прозоров, брат вашей невесты, арестован в Петербурге. Это обстоятельство,ввидувашегоотношенияксемье арестованного, не может не огорчить вас. Но никтонеможетбытьответственным..." - Крутиков пробежалглазаминесколькострок. - Этокделу не относится, - пробормотал он. - "Виновником ареста игибелимолодогоПрозорова,какимногих других, называют некоего Муринова, недостойного сынаизвестногосенатора,бывшегокогда-тоначальникомнашейгубернии.Ктобымогпод мать..."
- Дальше не интересно, - сказал Крутиков, кладя письмо в карман.
- Ну что? - спросила Катя, поднимая на Владимира взгляд, полный тоски и ожидания, каким смотрят на доктора у постели умирающего.
Владимир был бледен как смерть.
Муринов - это был он.
- Нет надежды? Ваня погиб? Мы никогда его больше не увидим? - вскричала Катя, хватая его за руку.
В это время в соседней комнате раздался шум и что-то грузно грохнулось на пол.
Старуха Прозорова, выспавшись, шла к гостям и сквозь открытую дверь услышала слова дочери.
Старуху унесли в постель. Катя с няней хлопотали около нее.
Крутикову нужно было уехать в тот же день. Губернатор требовал его по экстренному делу. Катя вышла на секунду от больной и тотчас же ушла, так что Владимиру одному пришлось провожать ее жениха.
На прощанье Крутиков крепко пожимал ему руку, улыбался своей плоской улыбкой и с особенным чувством говорил:
- До свиданья! Надеюсь увидеться с вами при более благоприятных обстоятельствах.
Но когда через минуту Владимир повернул к нему голову, то поймал взгляд, полный такой ненависти, который сказал ему все. Владимир уже задавал самому себе небезынтересный для него вопрос: донесет на него этот только что оперяющийся помпадур или нет. "Донесет", - решил он в эту минуту. Приятная встреча, о которой тот говорил, значила встречу в тюрьме, у следственного стола! Удовольствие такого свидания было бы не совсем обоюдным, и Владимир решил помешать ему. Он уйдет в эту же ночь. Но прежде ему необходимо во что бы то ни стало повидаться с Катей.
Он должен сказать ей, кто он, и разъяснить ей правду.
Они никогда больше не встретятся. Но она может какнибудь узнать, кто он. Да и все равно, если даже че узнает, он не допустит, чтоб она думала о Владимире Муринове как о виновнике гибели ее брата, быть может предателе...
Во всю дорогу до станции Крутиков был мрачен и зол. Он гнал кучера, бранил его и даже толкнул кулаком в спину. Его "народолюбие" относилось только к массам. С единичными представителями народа он не считал нужным церемониться. На душе у него скребли кошки. Он задавал себе тот же вопрос, что и Владимир, хотя с другой стороны.
