<…> Сорок лет непрерывного роста, улучшения образования и политической интеграции означают, что к 1970-м годам сам социализм начинает постепенно исчезать. При таком потрясающем коллективном богатстве остатки капитализма утонули в красном изобилии, делая даже социалистическое государство — „ночной сторож“ все более избыточным. Теперь становится ясно, что мир вступает в новую фазу развития, в которой постепенно исчезает само государство, а вместе с ним и его противоположный полюс — общество. С коммунизмом человечество покидает и государство, и общество. Капитализм, общество, окончательно переходящее границы, отступает в небытие.
<…> Далее в этой хронологии, без Холокоста и с мертворожденным фашизмом, привлекательность сионизма естественным образом меркнет, означая, что решительного побуждения к созданию государства Израиль не возникает. Nakba — „катастрофа“ массовых этнических чисток палестинцев в 1948 году — не происходит, а Ближний восток избегает всей серии арабо-израильских войн. <…> Социалистические правительства сносят все формальные юридические ограничения и неформальные предрассудки против евреев по всей Европе…
<…> Синоним этнических и религиозных конфликтов сегодня, в этой хронологии Ближний восток будет не только более мирным, демократичным и процветающим, но более этнически и религиозно разнообразным, благодаря его энергетическим богатствам, более широко распределенным по региону. Он не будет знать баасистских диктатур, милитаризма и упадочного монархизма. В этой хронологии тихие дни Бейрута простираются далеко в будущее, поскольку он становится финансовой и культурной столицей новой Арабской республики, а также пристанью для изгнанников: контрреволюционеров, свергнутых монархов, фашистских мечтателей, алкоголиков-аристократов, белых офицеров и бывших сотрудников тайной полиции, бегущих от пролетарского правосудия».
В этой реальности не будет ни Саудовской Аравии, ни Аль-Каиды и афганских «борцов за свободу», ни прочих группировок радикальных исламистов, а в Персии не будет ни шаха, ни аятолл.
Альтернативные судьбы некоторых крупнейших политических лидеров были описаны ранее, а некоторые так и не стали во главе государств.
«Сталин был уже видным, пусть и не известным публично, большевиком во время русской революции, без независимого политического влияния. Без изоляции и интернализации революции он никогда не оказался бы на посту, возглавляющем бюрократическое окостенение раннего Советского государства.
