Стрелки часов замерли на шести утра. На этот раз привычное громогласное «Рота, подъём!» не прозвучало… Побудка личного состава осуществлялась дедушками потихоньку, будто дедушками они звались не из-за срока службы, а из-за родственных связей с молодыми.
— Лавров… Лавров, вставай, — шептал над подушкой сладко спящего бойца Кабанов.
— А что, уже была команда «подъём»?
— Команды не было, а подъём есть, вставай и не вякай — строиться не надо, остальное — как обычно…
— Папазогло… Папазогло… — занялся Кабанов следующим.
Оказывается, роту можно поднять в практически абсолютной тишине. Кудашов оставался единственным спящим человеком на территории части. Заботливо выкрученная лапочка оставила канцелярию единственной тёмной комнатой в расположении.
Стрелки неумолимо сходились и расходились, отмечая неумолимое приближение дембеля, а также начала совещания в штабе — Кудашов спал. Совещание началось — Кудашов спал. Совещание шло уже двадцать минут — товарищ капитан нашёл в себе силы выйти из канцелярии.
— Так, — еле справляясь с зевотой, Кудашов принялся наводить порядок, — я не понял, дневальный, почему не было команды «подъём»?
— Как это не было? — по артистизму Соколову сегодня можно было ставить «отлично». — В шесть, как положено, — глядя на занятых утренними процедурами бойцов, шныряющих по коридору, продолжил: — щас туалет, по распорядку, скоро завтрак…
— Завтрак?! — спохватился Кудашов. — А который час?
— Двадцать минут восьмого, — бодро отрапортовал подошедший Гунько.
— Почему не разбудили?! — Крик капитана мог бы растопить и ледяное сердце… На сердце из мяса он не подействовал.
— А мы думали, вы не спите, товарищ капитан, — съехал в наивняк сержант.
Если бы Кудашов выбегал из роты с чуть меньшей скоростью, если бы он к тому же догадался вернуться и прислушаться, он услышал бы, что его утро было скрашено взрывом хохота. Разве может сердце офицера не радоваться, когда у рядовых с самого утра — хорошее настроение!
У Зубова было всё. То есть всё было сказано, и совсем не понятно было, куда делся капитан Кудашов. С другой стороны, если бы он и вовсе перестал являться, никто бы не расстроился. Такого счастья для части Кудашов позволить не мог: двери открылись, и в кабинет вошёл командир второй роты собственной персоной.
— Разрешите, товарищ майор? Извините, задержали…
— Да ничего, ничего — проходите…
«Теперь придётся повторять всё сначала из-за одного болвана», — с ненавистью подумал Зубов, одновременно изображая полное безразличие к опозданию подчинённого. Между тем, сняв шинель, Кудашов поспешил на свободное место… Зубову, как назло, на ум приходили только анекдоты про Штирлица: капитан Кудашов пришёл на совещание в штаб части российской армии, облачившись в фашистский китель дедушки Соколова.
