— Как это раскурить? Я курить не умею, — Кузя сделал последнюю попытку выйти из игры.
— Там же написано! Поджечь и раздувать, чтобы тлело.
Постепенно сарай заполнился едким вонючим газом. У Матрёнки были две возможности: немедленно выздороветь или в муках умереть, услышав этот дикий запах.
Чувствуя себя даже не клоуном, а шарлатаном, Соколов принялся за заклинания.
— Манути, Юси, Кутанга, Хоморту…
Следуя инструкции, Варя подхватила бубен и принялась бить в него, стараясь попасть в такт произносимым Кузей заклинаниям.
Если бы Вакутагин случайно оказался в этом неприметном сарайчике, быть может, он бы понял, что Якутия не так уж и далеко.
У каждого человека есть своё место в армейской иерархии.
Кто-то майор, а кто-то — прапорщик. Кто-то, кто сейчас стал командиром роты, явно быть им не должен был. Проблема в том, что солдаты — они живые, и если очень долго этого не замечать, это может привести к совершенно непредсказуемым последствиям.
Умудрённый тесным общением с комроты, Гунько делился в паузах между затяжками с сослуживцами своим видением операции по борьбе с курением.
— Ты не знаешь Шматко, если он курить бросает, значит, все должны бросить…
— А если он худеть захочет, мы что, тоже на диете сидеть должны? — недопонял Нелипа.
— Почему курим? — Шматко явно подслушивал под дверью, иначе как он мог взяться именно здесь и именно в этот момент.
— Так мы же в курилке, — попытался отстоять свои права Гунько.
— Я вижу, что вы в курилке, я спрашиваю, почему курим? — продолжал следовать одному ему понятной логике Шматко.
— Товарищ лейтенант, здесь же разрешается, — не сказал — проплакал Лавров.
— Разрешается командиром и запрещается командиром, ваш командир кто?
— Но вы же запретили в туалете, — попытался выправить ситуацию Нелипа.
— Я запретил везде, где могу быть я. А я могу быть везде… Дым вреден везде, в том числе и в специально отведённых местах. Так что забычковали — и в урну. Делай раз! Делай два!
Сигареты были выброшены, но что-то продолжало гореть, вероятно, естественная тяга к справедливости.
— Но товарищ лейтенант, где же нам…
— Дома, — прикольнулся Шматко, — вернётесь домой, можете пить, курить. Хотя не советую. А здесь за вас отвечаю я — пришли вы годными к строевой, и уйти должны тоже годными к строевой, даже к двум строевым.
— Так мы уже годные, — обиделся Щур.
Что касается Щура, он, вероятно, уже даже несколько перележал срок годности.
— Это ты, что ли, у нас годный? — смерил Шматко Щура. — Сто подъёмов с переворотом сделаешь?
