Автобус бодро пылил навстречу заходящему солнцу среди бескрайних полей.
Рядовой Соколов, понурив голову, сидел в курилке и жевал травинку. Было заметно, что настроение у бойца — хуже некуда. Это заметил Кабанов, который присел рядом с товарищем и, весело прищурившись, спросил:
— Чё, Сокол, траву куришь? — Он протянул товарищу пачку сигарет. — На, нормальные попробуй…
Но Соколов не курил и начинать курить не собирался.
— Чего смурной такой? — спросил Кабан. — Гунько настроение подпортил? Мне тоже… Командир хренов… Год вместе шуршали, а тут на тебе — раскомандовался он…
— Да при чём здесь Гунько? — наконец заговорил Соколов.
— А чего тогда? — удивился Кабанов. — По старикам грустишь?
— Да Варька, — тихо ответил Соколов, — две недели уже не пишет…
— Фигня какая, — усмехнулся Кабанов и потрепал товарища по плечу. — Большинство баб только две недели и пишет. Ничего.
Переживёшь…
Сокол так посмотрел на него, что Кабан сразу осёкся.
— А, извини, брателло, — извиняющимся тоном заговорил Кабанов, — про вашу любовь в части легенды ходят… Я, Сокол, так думаю: если не пишет, значит, не может, ну палец там поранила или руку сломала…
— Спасибо, утешил, — ответил Соколов, морщась от табачного дыма.
В этот момент в курилке появился Вакутагин, на узкоглазом круглом лице которого цвела хитрая улыбка.
— Ну чё, Сокол, танцевать будем? Или как? — спросил он, потрясая перед носом товарища почтовым конвертом.
— Давай сюда, — сказал Сокол и протянул руку. Ему сейчас было не до приколов, и Вакутагин понял это.
Рядовой Соколов погрузился в чтение письма, а Кабанов и Вакутагин отправились по своим делам: первого ждала тумбочка дневального, а второго — кухня.
Осатанев от дорожного безделья, старший прапорщик Шматко и капитан Зубов решили перекинуться в «дурака». Зубову явно не катила масть, и он уже несколько раз схлопотал от прапорщика карточные погоны поверх своих родных — капитанских.
— Да вы не расстраивайтесь, товарищ капитан, — издевался Шматко, в очередной раз водружая на ротного картонные погоны. — В войсках с погонами лучше, чем без погон.
Он загоготал, довольный своей шуткой, а Зубов краем глаза заметил в зеркальце, что Медведев тоже ухмыляется.
— А ты чего скалишься? — спросил его ротный.
— Да так, товарищ капитан, навеяло, — ответил Медведев. — Вспомнил, как год назад «духом» в часть ехал, только в обратную сторону и на заднем сиденье. По этой самой дороге…
— Вот за ней и следи! — Зубов рубанул воздух рукой, совсем как Бородин. — Навеяло ему… Смотри, как бы не продуло с воспоминаний…
