— Сыночек мой! Родной мой! Узнаёшь меня? Я твоя мама!
Женщина в халате подаёт ей стакан воды.
Мама — вот оно, слово! Мама!
— Ма-а, — произносит он. Губы не слушаются. Но даже этот невнятный звук привёл женщину в сильное волнение.
— Слышите? Он сказал «мама!» — восклицает она, обращаясь к тем, что в белых халатах.
— Думаю, что через несколько дней мы сможем отключить его от аппарата искусственного дыхания, — сказал мужчина. — После этого нужно будет начать интенсивную работу по восстановлению речи. А то, что он сейчас произнёс — это непроизвольное движение губ, как младенцы в возрасте 4–5 месяцев произносят «ба-ба-ба» или «ма-ма-ма».
Из этой длинной фразы он ничего не понял, но слова женщины, назвавшей себя «мама», он понимает. Или ему кажется, что понимает.
— Он будет жить? — спрашивает она.
— Он вышел из критического состояния, — сказал мужчина, — но ему предстоит ещё долгая работа по восстановлению жизненных функций. Понятно, что будет сделано всё возможное.
Как много они говорят! Он очень устал от попыток понять их. На потолке опять появились чёрные полосы. Он закрывает глаза.
— Вам лучше сейчас уйти, — говорит мужчина. — Мы повезём его на перевязку, а потом профессор его осмотрит.
Он чувствует толчок: кровать передвигают. Вывозят его из палаты. Опять будут мучить. Ма-ма…
На этот раз только меняли бинты. Это тоже больно. Потом опять везли. Привезли в то же место. Теперь оставят в покое на какое-то время. Можно открыть глаза.
В комнате оказались люди. Мужчина и с ним молодой парень. И женщина в белом халате.
И мужчина, и парень казались очень знакомыми. Но кто они? Мужчина что-то говорит ему, вытирает глаза. А парень — да ведь это он сам! Но даже своего имени он не помнит. И ему вовсе не кажется странным, что он одновременно и лежит, и стоит возле кровати…
Они много говорят. Склоняются над ним. У мужчины мокрое лицо. Он говорит что-то похожее на то, что говорила ма-ма.
Ему приятно смотреть на них. Но попытки понять, что они говорят, очень утомляют. Он дремлет. И в зыбком сне видит лицо с родинкой на правой щеке.
Он не помнит, как называются части суток, но улавливает периодичность действий людей, в белых халатах и без них. Становится темно, они выключают свет — больше ничего не будет, можно спать. Правда, боли в голове и в руке мешают, очень трудно повернуться на бок. И всё же он засыпает.
Потом становится светло, приходят женщины в белых халатах, приносят лекарства ему и другим раненым, лежащим в палате, пытаются его посадить, подсовывая большие подушки в изголовье, умывают, иногда делают укол.
