Он одаривает меня суровым взглядом, прежде чем выдать «да, сэр» в ответ, уходя вперёд нас. Поместье полностью укомплектовано персоналом, с собственной охранной.
- Ной, ты должен пойти и выпить пива или чего-нибудь ещё, - кричу я ему вслед, а он показывает мне из-за плеча средний палец.
Находясь рядом со мной, Белль смеётся. – Это в порядке вещей, когда телохранители тебя посылают?
- Только Ной, - отвечаю я ей. – Он был со мной в течение длительного времени. Он, наверное, самый близкий человек, как лучший друг.
- Лучший друг, который называет тебя «сэр»? – спрашивает она.
- Он называет меня так, потому что знает, что это бесит меня, - отвечаю я. – И только тогда, когда он недоволен мной.
- Тогда он всё время называет тебя «сэр»?
- Ты такая догадливая, - произношу я, закатывая глаза. – Люди всё время тебе это говорят?
- Постоянно, - отвечает она, показывая язык. Это детский жест, но он заставляет меня смеяться. Мы идём через газон, от вертолётной площадки к летнему дому, и краем глаза я вижу, как Белль вздыхает полной грудью, заметно успокоившись, пока мы прогуливаемся.
Я не знаю почему, но мне доставляет удовольствие видеть её счастливой.
- Итак, ты всегда прилетаешь со своими жёнами в свои владения? – спрашивает она.
- На самом деле, ты первая, - отвечаю я.
- Значит, я особенная, - произносит она. – Я польщена.
- Ну, нас поженил поддельный Элвис, и это автоматически делает тебя помехой и ограничением перед другими браками, - говорю я.
- Я в восторге, - произносит она с сарказмом, а затем замолкает, пока мы идём по газону. Я указываю на различные места, расположенные на территории поместья – конюшни, сады и озёра на юге, едва заметные на горизонте.
- Когда мы с Алекс были детьми, отец брал нас на рыбалку в воскресенье с утра, - говорю я. – Независимо от того, насколько он был занят, мы вставали в шесть утра, а возвращались через несколько часов и будили мою маму.
- Твой отец кажется хорошим человеком, - произносит она. – Почти как… простой человек.
- Он «король из народа», - отвечаю я. – Это то, как его называют.
- Это было странно, пока ты рос в таких условиях? – спрашивает она.
Я пожимаю плечами. – Не знаю, - отвечаю я. – А странно было расти в таких условиях, как ты?
- Тушé, - говорит она.
- Я не знаю другого образа жизни, - произношу я.
Внутри замка я показываю ей свои любимые места, вещи, которые являются частью семейной истории – тысячелетняя китайская керамическая посуда, которую я разбил, пока мы с Алекс бегали по дому, когда мне было девять лет и её склеили обратно; место, где мы с сестрой вскарабкались на низкий выступ одного из окон, когда мне было двенадцать лет и Алекс упала, сломав руку. Это был первый раз, когда я попал в настоящие неприятности, и был наказан из-за этого.
