— Это точно, — процедила сквозь зубы Айрилет, но я её проигнорировал.
— Вижу, ты абсолютно уверен в своих силах, — Балгруф вздохнул. — Похоже, у меня просто нет иного выбора. Если ты спасешь моего мальчика, я буду у тебя в долгу. Фаренгар, отведи его.
— Пошли, Дульвит, — Фаренгар уже стоял возле дверей.
Пять минут, три этажа, семь поворотов, и мы оказались в заброшенной части замка. Однако внешность бывает обманчива. Изучив наложенную на это место защиту, я должен был признать, что, не встреть я Альдуин и не ощути её мощь, сейчас у меня на затылке волосы встали бы дыбом и пустились в пляс. Это вам не игра, где один из опаснейших артефактов хранился в заброшенной кладовке.
— Ну и местечко, — поёжился я.
— А то! — самодовольно оглянулся Фаренгар. — Не один десяток мастеров работал на протяжении многих лет. Мне самому иногда бывает страшно здесь ходить, — добавил он, не сбавляя шаг.
— Ощущаю себя блохой, — признался я. — Неприятно.
— Ничего, скоро пройдёт, осталось совсем немного.
Действительно, через пару шагов давление защиты спало, и мы остановились перед закрытыми железными дверями, исписанными множеством рун.
— Всё, — Фаренгар указал на дверь, — пришли. Внутрь я не пойду, уж извини. Мой рассудок дорог мне, как память.
— Ничего, я и сам думал попросить тебя подождать снаружи. Ну, была не была, — с этими словами я открыл дверь и вошёл внутрь.
Стоило мне переступить порог, как дверь захлопнулись за моей спиной, тут же покрывшейся мурашками.
Комната внутри была чистая, нигде не было ни пылинки, на каменном постаменте в окружении многих барьеров на мягкой ткани лежал клинок Мефалы. Его лезвие было обоюдоострым, слегка изогнутым, на манер катаны, матово-чёрным — идеальным для убийств в тёмное время суток. Рукоять была искусно оплетена кожаными полосками. Прекрасная работа, его точно создала сама Мефала.
— Нравится? — произнёс у самого моего уха мягкий грудной голос.
— Такое не может не нравиться, — я сглотнул. — Вот только его характер слишком своенравен. Он не знает, когда нужно остановиться, и в этом его проблема.
— Да, ты прав, это очень печально, — в голосе прозвучали нотки грусти и разочарования. — Но это не его вина. Просто он ещё не нашёл достойного хозяина, способного укротить его нрав.
— Я солгу, если скажу, что смогу укротить его, — до чего же волнующий у неё голос, скамп побери!
— Да, солжёшь, а я не люблю, когда мне лгут, и потому ты поступаешь правильно, игрушка Акатоша, — Мефала тихо рассмеялась и лукаво спросила: — Можешь, скажешь, почему не сможешь?
