Принимая во внимание будущую профессорскую деятельность, г-н Ильин должен также обратить внимание на приёмы преподавания и особенно на постановку практических занятий. Для этого ему особенно рекомендуется посетить практические занятия Виндельбанда и Еллинека в Гейдельберге, Риккерта в Фрейбурге, Штаммлера в Галле, Когена и Наторпа в Марбурге»>73>.
Основным местом работы Ильина в первый год научной командировки стала страна великих философов — Германия. Он занимается в университетах Берлина, Гейдельберга, Фрейбурга и Гёттингена. Весь 1910 год философ без перерывов погружён в работу. К концу года накоплен обширный материал, который порождает идеи, воплощаемые в статьи.
В кругу соотечественников Ильин читает свои записи, воспринимая их замечания и учитывая в дальнейшей работе. Так рождается одна из первых статей Ильина в Германии — «социально-психологический опыт» «О любезности». Иван Александрович пишет сестре: «Как было уговорено, бесстыдно эксплуатирую тебя: посылаю рукопись и письмо для Струве. Очень прошу тебя переслать или передать ему это. Письмо к нему не запечатываю, чтобы ты, если захочешь, могла его прочесть. “Любезность” вышла первоначально длинна; я её два раза переработал и ещё в окончательном виде сокращал и сократил. Теперь в ней два листа, т.е.
31—32 страницы “Русской Мысли”. Просмотри в ней (если вообще захочется просмотреть) две последние главы, и тогда ты увидишь, какое большое количество материала пришлось совсем оставить за бортом или исключить потом. К тому, что я пишу Струве, могу только добавить, что сокращать её ещё я прямо не смог бы, ибо решительно всё, без чего можно обойтись, я вышелушил. Чувствую себя очень заинтересованным в отзыве и ответе Струве, но впадать в схематизм и сухое абстрактное утверждение — невозможно. Я читал “Любезность” у Юлии Лазаревны в присутствии Тали, Юлии Лазаревны, Шмуллера, обоих Штильманов, Хессина (случайно) и немножко Леонида Давыдовича. Их внимание доставило мне несколько приятных минут»>74>. Работа была опубликована в Москве в следующем году>75>. В эти годы Ильин начинает сотрудничество с П.Б. Струве. В дальнейшем их объединит общая судьба и единодушие.
Другая важная для понимания смысла культуры и искусства тема, затронутая И.А. Ильиным в Германии, посвящена проблеме пошлости: «Вынашиваю новый essay: “О пошлости” и иногда, предвкушая, ляскаю зубами от писательского аппетита». Философ всерьёз занят этой проблемой: «Внутренне часто возвращаюсь к вопросу о пошлости и феноменологически стучусь в неё... Писать о ней надо бережно; в самой теме так много суда, обличения и боли, что опасность: больше осудить, чем познать — очень велика. Надо ещё больше вскрыть источники её в самом себе; и напрасно не понимают люди, что истинный суд включает суд над собой и истинное обличение — самообличение. Творческое “нет” есть непременно “нет” по отношению к элементам своего микрокосма. Ненавистность пошлости — неописуема; у немцев захлёбываешься в ней. Всё живое воплощение высот - деградирующее. И самодовольство этого вседегради-рующего массового хрюка — вопиет о себе не переставая»
