Вечером Ося накупил закуски и выпивки и приехал к нам домой с женой. Всю ночь мы, возбужденные победой, пировали. В это время подготовка к созданию Института уже шла полным ходом, поэтому естественно, что, в конце концов, беседа перекинулась на этот предмет. И вот тут разогретый винными парами сверх меры Ося выдал мне такое, чего я от него никак не ожидал. Тоном отца, наставляющего неумеху-сына на путь истины, он произнес такую тираду:
— А теперь выпьем за наш будущий институт. Ты давай двигай это дело. Понаоткрываем лабораторий, наберем народу, в Обнинске дач настроим и бань, будем туда развлекаться ездить. И вообще запомни — мы должны создать свою компашку в этом ВАСХНИЛе, да и на сторону уже пора поглядывать, я, например, раздумываю, как бы прибрать к рукам или Институт вирусологии АМН СССР, или Институт микробиологии АН СССР.
Он напомнил мне имя одного из тогдашних заведующих кафедрами биофака МГУ, который построил на госденьги латифундию на Севере и даже коров там держал, возил туда профессоров и студенточек. Ося повторил, что следовать надо примеру именно этого человека, а не тех, кто только о науке думает. Словосочетание «свою компашку» было повторено много раз.
Я был удивлен этим бредом, решил, что он — следствие излишнего количества выпитого, и начал ему возражать, рассуждая на тему о том, что надо постараться создать первоклассный научный центр, использовать Обнинск не для того, чтобы там дачи и баньки строить и на них развлекаться, а для преодоления запретов на прописку талантливых ребят, коих надо собирать со всей страны и приблизить к Москве.
Атабеков удивительно быстро протрезвел, приподнял очки, пронзительно на меня посмотрел и проговорил: «А я смотрю, ты опасный прожектер и, похоже, еще и дурак. Ну, как хочешь. Не желаешь свою компашку иметь — дело твое. И без тебя обойдемся». Я снова, помня многолетнюю дружбу, подумал, что размолвка несерьезна и случайна, ведь, кроме добра, Осе и его брату я ничего в жизни не делал.
Наутро первыми словами моей жены, присутствовавшей при этом разговоре, были слова тревоги. «Ты, кажется, очень ошибся в Атабекове, — сказала она мне. — Он очень опасный человек. Будь осторожен». Но я снова и ухом не повел. Каждый день наваливал столько хлопот, что я, если бы и захотел, вряд ли смог бы уследить за коварными шагами «компашки». Да как-то мне и в голову не приходило, что к каким-либо моим действиям можно придраться.
