Она странно мила, и это заставляет меня задаться вопросом, что у нее на уме, но, блин, будет неплохо не возвращаться утром к своей машине. Кажется, она трезвая, и я не видела, чтобы она пила что-то еще, кроме одного «Мохито».
Я киваю и принимаю ее предложение, пока икаю:
— Пойду, скажу Сью.
Когда я добираюсь до Сьюзен и Рори, дважды неловко стучу по ним плечам обоих, чтобы привлечь к себе внимание. Они отрываются друг от друга. Сьюзен использует тыльную сторону ладони, чтобы вытереть рот, блестящий от слюны Рори, его рот покрыт розовой помадой.
— Мы с Викторией уезжаем. Ты готова? — я вынуждена использовать стену, чтобы стоять прямо.
Сьюзен смотрит на Рори, который, глядя на нее, поднимает бровь. Она кивает, а затем поворачивается ко мне.
— Вообще-то, я планировала остаться с Рори. Возможно, пойти к нему.
Я смотрю на Рори, который смотрит на мою лучшую подругу, как на самый большой приз вечера. Почти уверена, он влюблен в нее с десятого класса.
Сьюзен - большая девочка. Она не делает плохих выборов, да и Рори - надежный парень.
Так что, я чмокаю ее и спрашиваю:
— У тебя есть защита?
— Лия! — она ударяет меня по руке. Затем наклоняется и еле шепчет: — Конечно, да.
Немного спотыкаясь, я выхожу из бара и вручаю Виктории ключи.
— Которая твоя? — спрашивает она, пока мы идем к стоянке.
Я указываю на свою машину.
— Голубая.
— Оу, — говорит она, не впечатленная очаровательным маленьким четырехдверным седаном, который вписался в мой бюджет.
Когда вы экономите каждый пенни, чтобы исполнить свою мечту о покупке бара, вождение модного автомобиля не стоит на повестке дня.
Мы забираемся в «Голубую блудницу», как мне нравится ее называть, и Виктория сдает назад, прежде чем я даже успеваю пристегнуться. Машина резко трогается, заставляя мою спину вжаться в сиденье.
Я прижимаюсь к пассажирской двери.
— Вау, ты слишком быстрая.
Виктория игнорирует меня и жмёт педаль в пол, вылетая с парковки. Я смотрю в заднее стекло, чтобы удостовериться, что на дороге нет машин.
— Мы на Мэйн-стрит. Ты сумасшедшая? — мой голос срывается.
Она открывает окно, чтобы протянуть руку и почувствовать ветер. Волосы падают ей в лицо, и, похоже, ее это нисколько не беспокоит. Я, должно быть, трезвею, потому что Виктория больше не выглядит такой невинной, как десять минут назад. Что-то в ней... не так.
Я все еще размышляю, а затем осторожно спрашиваю:
— Виктория, ты под чем-то?
Она улыбается широкой улыбкой, нетипичной для ее угрюмого лица, и слегка качает головой.
