Некоторые могут подумать, что быть владельцем бара - сумасшедшая жизненная цель для двадцати трех лет, но это то, в чем я хороша. Это то, что я должна сделать. Моя семья тоже верит в меня, иначе они не заложили бы дом, чтобы помочь мне исполнить мою мечту.
Спустившись вниз за стойку, я вытираю руки тряпкой. Виктория начинает флиртовать с каким-то парнем, обсуждая механического быка, и я наклоняюсь, чтобы поговорить с подругой.
— Думала, ты взяла выходной? — спрашивает Сьюзен.
Я смеюсь, глядя на свое место за стойкой, когда я должна быть на стуле рядом со Сьюзен.
— Да, я так и сделала, но народу много. О чем я думала, беря выходной в уик-энд?
— Да ладно, Пол сказал, что ты на самом деле отлично проводишь время. Довольно скоро ты не сможешь отрываться здесь, так что живи, пока еще можешь.
С усмешкой, отвечаю:
— Чем взрослее ты становишься - тем больше тебя пытаются ограничить.
— Ты только что процитировала Макконахи передо мной?
Я откидываю голову и смеюсь. Мое хорошее настроение мгновенно исчезает, когда открывается входная дверь, и входит единственный человек, который влияет на меня, как никто другой.
Адам Рейнгольд.
Ростом шесть футов и сложен, как жеребец - воплощение мужчины. А еще так случилось, что он полицейский, борющийся с распространением наркотиков, и он не переносит меня
Он заходит в форме - безвкусный синтетический костюм - символ чести, защиты и порчи веселья. Клянусь, каждый раз, когда он заходит сюда, все замирают. С каштановыми волосами и темными глазами, он с гримасой изучает помещение.
С тех пор, как передозировка наркотиков убила его лучшего друга и моего бойфренда Брэда, он сделал своей миссией убедиться, что никто вокруг не балуется наркотиками. В то время как я восхищаюсь его стремлением держать наш город в чистоте, мне не нравится, что он постоянно заглядывает в мой бар, обращаясь с моими клиентами так, словно они преступники.
— Эй, Лия... ты пялишься, — Сьюзен тянется через стойку и зажимает мне нос.
Шлепаю ее по руке.
Она хихикает и садится на место, поднимая бокал к губам.
— Понимаю тебя. Он великолепен.
Я кладу руку на бедро и морщусь.
— Фу, мерзость. Он не великолепен. Он грубый, высокомерный и самый скучный человек, которого я знаю.
Сьюзен поднимает руки вверх, защищаясь.
— Согласна. Он унылый, и, черт возьми, если иногда он не заставляет меня нервничать, — она слегка дрожит. — Но на него, конечно, приятно смотреть.
Я прищуриваюсь, глядя на нее, и принимаю заказ от посетителя. Если я собираюсь остаться здесь, то могла бы продолжать делать напитки. Моя рука заполняет чашку льдом, когда я вижу, как Адам подходит к Кимберли, местной жительнице, которая ходила с нами в старшую школу. Она сидит на противоположном конце бара в короткой юбке и футболке, которая более откровенна, чем то, что она обычно носит.
