Арокс и Штёр № 2. Вестник пост-Аквариума | страница 23
Группа обновилась, концерты проходят. Чего, по-твоему, можно ждать от АКВАРИУМА теперь?
Марк: (очень довольно хохочет) А вот тут я тебе с совершенным наслаждением скажу, что не знаю!!! Не знаю! И это меня безумно радует! Что я не знаю, каким будет АКВАРИУМ. Потому что АКВАРИУМ живой и он растёт, и во что он вырастет дальше я без понятия, George!
Сейчас мы живём в достаточно тяжёлую во многих отношениях эпоху. И для культуры всяческой тяжёлую, в том числе. Многое деградирует, распадается, но АКВАРИУМ всё же сохраняет своё достоинство, свой творческий потенциал и полон энергии, сил и готов двигаться дальше. Хотя большого количества концертов вроде пока не намечается.
Марк: Ну, намечаются концерты, про большое количество не знаю, но есть... Да и что же, George? Если бы АКВАРИУМ перестал быть живым и стал бы памятником самому себе, как многие музыканты и группы, то я бы тогда просто ушёл из него. Потому что меня как раз это в АКВАРИУМЕ и держит.
А ведь ты до АКВАРИУМА вообще ни с какими другими группами не работал?
Марк: Нет, ни с какими. Я театральный художник был. Конечно, за эти двадцать лет со многими группами приходилось работать и пересекаться, но это так... это все так... В порядке развлекухи, что ли...
В общем АКВАРИУМ по-прежнему сохраняет свой потенциал и он непредсказуем. Это по-прежнему приятная тайна...
Марк: Да. Да.
В группе остаётся непредсказуемость. Что самое ценное и самое редкое всегда, и особенно в русской рок- музыке.
Марк: Да. И что радует.
George. 2013 год, сентябрь
ФРАГМЕНТ ИЗ ДОРЕВОЛЮЦИОННОЙ СТАТЬИ «ВИЛЬНЮС IN ROCK»
...Последним в конкурсной программе выступал «Аквариум». К концу второго дня аппарат стал вести себя по-нашему, с капризом; настройки затягивались, график нарушался, и в итоге «старая гвардия» появилась на сцене в первом часу ночи. Зал почтительно и терпеливо ждал, пока они настроятся.
Наши звёзды неторопливо, с подчеркнутым хладнокровием стали проверять звук: Слава флегматично ковырялся в пульте, Дюша, переваливаясь с ноги на ногу, бродил в своем углу, то исчезал за кулисами, то выходил вперёд и, картинно опираясь на стойку, строго смотрел в зал; Тит откровенно нервничал; Михаил директорствовал – подходил то к одному, то к другому; Куссуль невозмутимо стоял на месте; Ляпин прикладывал ухо к своему монитору; Боб считал в микрофон; Трощенков с укором поглядывал на Славу, ожидая, пока тот займётся им персонально.
Я почему-то стал волноваться. Чудеса! Тысячу раз все это слышал, знаю их как облупленных и всё-таки дергаюсь, будто нахожусь там, рядом с ними.
