Сейчас-то иногда уже и в силу возраста.
Алексей: (смеётся) Главное что, понимаешь, что столь многое на самом деле не так уж и важно. Есть такой момент... когда ты расстаёшься в женой… «хорошо дорогая, иди, только скажи честно… не нужно устраивать, никаких экивоков...»
Ну, аналогия, наверное, близкая, хотя местами спорная, но сколько же лет длилась твоя «аквариумная пауза»?
Алексей: С 1997-го до 2013-го. Пятнадцать полных лет, даже больше.
За эти годы ты хоть как-то наблюдал за деятельностью АКВАРИУМА?
Алексей: Вообще не наблюдал. Я могу сказать, что, наверное, не вспоминал вообще, и при этом как-то удивлялся, что у нас случались перезвоны с некоторыми людьми – и с Борей, и с ребятами, и общались мы при этом совершенно приятственно, и Суротдинов записывался у меня, и Щураков тоже записывался у меня.
Тогда расскажи, как свершился твой теперешний «аквариумный» ренессанс?
Алексей: Во-первых, очень странные вещи стали происходить за последние два года.
С кем?
Алексей: Вот со мной. В плане того, что я одиннадцать лет не был на концертах АКВАРИУМА. Да я вообще на них никогда не ходил. Если уж меня зовут на юбилейный концерт АКВАРИУМА, то я подразумеваю, что иду играть. И вот, однажды, мне позвонила Катя Рубекина, администратор, а я её знаю дольше, чем она работает в АКВАРИУМЕ, и спросила меня, не хочу ли я зайти на концерт. И я зашел, и это оказался концерт, когда впервые играл Титов после возвращения из Англии. И когда впервые вернулся Гончаров.
Какой это был год?
Алексей: Наверное 2007-й или даже попозже... И я как-то... чего ж, думаю, зайду. И она мне билет дала и я сел в зал. И меня Катя спрашивает потом : «Как дела»? А я говорю: «Как было, так и было»; Титов на сцене, Гончик за пультом, я узнаю некоторые свои соло, которые переигрываются в некоторых вещах и было сыграно несколько песен из того периода, когда играл я. Потом мы стали общаться с Сашкой Ляпиным, какие-то концерты с ним играть, а до этого мы с ним никогда вместе не играли, потом Сева пригласил – давайте поиграем вместе с Ляпиным, потом Файнштейн, потом ещё кто-то, и получилось, что за последние годы я поиграл по отдельности с разными людьми. Не говоря уже о том, что и с Щураковым, в его проектах я не играл, но в моей музыке для фильмов он записывался достаточно много. Я вдруг начал ощущать всех людей, которые вроде бы как бы из АКВАРИУМА, что каждый из них самостоятелен и исчезло это старое ощущение, что ты имеешь дело с конкретной группой. Ты общаешься с разными людьми. И я перестал воспринимать это как какую-то тусовку вокруг группы, есть набор совершенно самостоятельных людей... Есть Борис Борисыч, есть Сева Гакккель, есть Ляпин, Файнштейн, есть ты, и у каждого из этого пучка выросла своя ветка. Я даже когда с Борисом общаюсь, то у меня возникает ощущение, что это другой человек. И как-то мы сидели, репетировали, играли какую-то старую аквариумную вещь, хотели её инструментально сыграть и вдруг Сева, который всегда такой принципиальный и играет до конца, остановился и говорит: «Слушай, а наших там больше, чем здесь».
