Этапировать нас приехала дородная баба из той породы, что ремонтировали в советское время ЖД переезды. С улыбкой Матрёна взялась прилаживать нам кандалы.
Современные американские кандалы уже не комплектуются пушечным ядром, прикованном к лодыжке. Теперь это широкий кожанный пояс к которому серебристыми цепями цепляются наручники и «наножники» — типа наручников, только побольше. Застёгивая на нас эту причудливую экипировку бабища в шерифской форме нахваливала родную тюрьму: «У нас тюрьмочка хорошая, уютная. Кормят вкусно. Очень вкусно. Никто не жалуется!»
Пошли в автозак. Ай блин, да какой еще автозак? Выдумали тоже — воронок, он и есть воронок, хоть и американский. Сразу понял почему в кино люди в кандалах передвигаются трусцой. Просто, по-человечьи идти уже невозможно — цепи натягиваются, браслеты так и впиваются в кости. «К вечеру будем дома» — пошутил я и Раджа впервые за день усмехнулся. Усадили в воронок. Это снова был Форд — только теперь фургон с большими шерифскими звездами и надписью: «Департамент вправлений». Окна Форда были затемнены и зарешечены. В полу были кольца для крепления кандалов. Я устроился в удобном кожаном кресле и дал себе слово — если когда вырвусь из их застенков, где так вкусно кормят, в жизни не стану покупать продукции с маркой «Форд». Ментовский бренд.
Кроме меня, И. Сы, Раджи и пребывающем в состоянии глубочайшего шока пицерийщика Бонасье, в салоне уже был прикован еще один пассажир. Вернее, пассажирка.
Настоящая мексиканская дюймовочка-принцесса. Нежнейшее, кисейнейшее существо с кожей японского фарфора. Красота ее обладала такой магической силой, что у меня сразу улучшилось настроение. У меня всегда от любых проявлений красоты настроение улучшается. Весь вид этой хрупкой глазастой малышки закованной в кандалы с тиском «Маде ин УСА», жуткий диссонанс молодой девочки в каторжной экипировке, укрепил меня в мысли, что правы все-таки мы, а не они, и что именно «они» и есть настоящие преступники.
— Хола! — шепнул я ей и нагло подмигнул
— Холя — голос у нее тоже был особый, нежный.
— Висенте!
— Мучо энкантада, синьёр Висенте — МАРИЯ
— Ну держись, Мария! — добавил я по-русски от всей души сожалея, что ни хрена не фурычу по-испански, а короткий этап в тюрягу это всё что у нас с Марией есть.
В разговор встрял оголодавший в окружной тюрьме И. Са. Он ткнул заскорузлым бирманским пальцем в сторону дюймовочки и вопросил
— Мексико?
— Но, синьёр, Хондурас
