— Ты знаешь, что должен пройти тест на наркотики, как часть физической подготовки. Ты же никогда не сможешь поступить в Морскую академию с тем дерьмом, что у тебя в организме, — я тоже скрещиваю руки, копируя его позу.
— Я всего лишь пытаюсь защитить тебя, Ленни. Не хочу, чтобы тебе делали больно. Никогда.
Ненавижу, когда он называет меня «Ленни» — даже больше, чем когда он зовёт меня «Бей». Он зовёт меня так с тех пор, когда мы могли ещё нормально общаться, и я помню, как на мой пятый день рождения он назвал меня так перед всеми гостями. Он совсем не хотел поддразнить меня, но все начали смеяться и говорить, что у меня мужское имя. Тити заставила его извиниться, и он плакал, пока делал это. Он пролил фруктовый пунш на свою белую рубашку на пуговицах и ему пришлось остаться только в майке. На нём была золотая цепочка и золотой детский браслет в придачу. Это были подарки от его отца в один из тех немногих раз, когда он приезжал из Пуэрто-Рико.
Моё сердце смягчается от этих воспоминаний, а колени подгибаются, словно восковые. Я люблю Лаки с тех пор, как себя знаю, и иногда это чувство напоминает любовь свирепого дикого зверя.
— Почему бы тебе не пойти домой и не протрезветь? Сделай себе чая, поиграй в видеоигры, пока Тити не вернётся, — мягко уговариваю его. Он кажется взрывоопасным и ранимым одновременно. — Ты можешь избавиться от этой гадости в своём организме до сдачи теста, Лаки. Просто не делай этого снова, пожалуйста. Обещаю больше не видеться с мистером Санчесом. Буду общаться только почтой.
Лаки решительно кивает, вытирая нос тыльной стороной рукава. Его тело, кажется, дрожит, и я не могу ничего сделать, кроме как схватить его за руку.
— Мне нужно ещё позаниматься, чтобы сдать экзамен по химии, Лусиан. Ты можешь пойти прямо домой и попытаться успокоиться? Просто перетерпи и не сделай ничего глупого.
— Да. Да, я могу. Ленни, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — говорю в ответ, и пару одиноких слезинок скатываются по моему лицу. Прозрачные слёзы стекают по горячей коже. Он быстро целует меня в щеку. Мы с Лаки всегда вальсируем на самом краю пропасти.
Он отворачивается и идёт вниз по коридору. Его уверенность как ветром сдуло, или, может, её проглотили наркотики. Он сказал те же самые слова, что и в мой день рождения, где выболтал всем моё прозвище. Это заставляет меня задуматься, возможен ли тот факт, что мы делим одни воспоминания на двоих.
Лаки
Я бы солгал, если бы сказал, что не пошёл в её комнату. Она практически не бывает дома, вечно чем-то занята в школе: драмкружок, олимпиады по математике, какие-то диспуты и прочее дерьмо. Я же большинство дней вкалываю на углу за гроши, пытаясь накопить денег на тот момент, когда мать не осилит плату за квартиру в одиночку.
