- Джордж, ради Бога, не забудь снова про химчистку!
- О, черт! Неужели ты не можешь сама? Моя контора черт знает, как далеко от химчистки!
- О-о! Ты прямо как моя мать. Она всегда была черт знает, как далеко, когда была мне нужна!
- А ты — прямо как моя! Вечно просила сделать ее дела за нее.
- По крайней мере, твоя мать не работала весь день в юридической конторе, и не приходила потом домой готовить и стирать!
Джордж продолжает сессию, говоря, как он всегда восхищался профессиональными способностями Сью, так непохожей на его мать, привязанную к дому и гордящуюся этим, но при этом в первый раз он задумывается, не сыграло ли с ним его мысленное Я злую шутку. Ему приходит в голову, что он мог выбрать Сью именно потому, что она во многих отношениях так похожа на его мать. Затем он возмущается, потому что она так плохо делает все по дому. Сессия продолжается и личность внутри Джорджа, тайно страдающая по хозяйственной заместительнице матери, которая организовала бы его жизнь до совершенства, продолжает оставаться на сцене. Но Джордж не хочет эту личность знать, пока с удивлением не обнаруживает, что домашние сцены становятся все тяжелее и случаются все чаще. Становится ясно, что ему пора бы уже повернуться лицом к двум конфликтующим частям себя самого и создать для них возможность диалога, ибо каждой из них есть, что сказать.
В драмах, из которых и состоит человеческая жизнь, мало что оставлено на волю случая. Все же мы часто предпочитаем верить, что мы лишь игрушка в руках судьбы и вынуждены без всякой награды решать задачи, представляющиеся существенно необходимыми, и выполнять неясные желания, которые мы никак не можем признать за свои собственные. Не осознавая тайный выбор, правящий нашими решениями, мы редко можем дать связный отчет в нашем выборе партнеров и профессии или объяснить ту смесь успеха и неудач, к которой может привести любой выбор. Мы не можем уйти от ролей, которые наши бессознательные Я заставляют нас играть, часто используя при этом людей из нашей сегодняшней жизни как реквизит для решения проблем прошлого. Только когда мы пытаемся воссоздать повседневные сцены на психоаналитических подмостках, мы часто с ужасом открываем, что находимся в разгаре представления, и все-таки понятия не имеем, о чем же эта пьеса, и кто ее персонажи.
Кем были мы, когда затеяли дурацкий спор с новым соседом? Мы с такой силой спрашивали, что он, черт возьми, думает о себе, паркуя машину так, что теперь невозможно выехать на проезжую часть, что совершенно не обратили внимания на нашу роль в последовавшей дискуссии, которая закончилась ко всеобщему неудовлетворению. Ну конечно же, этот вторгшийся пришелец весьма похож на двоюродного братца Дэйва, который приехал к нам жить, когда ему было восемь лет, и занял добрую половину нашей детской «проезжей части». Это его заманчивые машинки и солдатики были везде разбросаны, так что для нас и места не оставалось! Это могло быть 30 лет назад, но Дэйв все еще здесь, среди наших внутренних персонажей, и мы все еще пытаемся включить его в любую похожую житейскую сцену, используя подходящего парня, чтобы он сыграл его роль, да так, чтобы мы наконец могли сказать ему все, что о нем думаем.
