Они молча сидели, Сайлас несильно отталкивался ногой, движение качелей было медленным и гипнотическим. Внутри дома ведущий объявил, что Джез и Мигель будут танцевать вальс, и зазвучала песня. Мелодия лилась из окна и растекалась по веранде.
«Ты можешь думать, что ветер дует, только чтобы тебе было холодно, но, дорогая, ты не знаешь, что ветер говорит: «Приятель, просто обними ее». Ты можешь думать, что луна сияет, только чтобы освещать небо, но ты ошибаешься, потому что луна существует, чтобы отражаться в твоих глазах».
Песня была романтичной до смущения и напомнила Сайласу о том, как он танцевал с Селией несколько недель назад. Его удивило, насколько сильно изменились его чувства. В тот вечер единственное, чего он хотел, — это набраться достаточно смелости, чтобы пригласить ее на танец. Сейчас он был мужчиной, который думал о будущем с женщиной, с которой ему уютно и которая зажигает в нем огонь. Не так давно он отказывался заглядывать в будущее, потому что видел там только более старшую и одинокую версию себя. Теперь он видел намного больше. Как будто Селия взяла его черно-белую жизнь и раскрасила ее в яркие цвета.
Тетя Нэнси выключила телевизор, и квадрат света из гостиной, освещавший дальний угол веранды, исчез. Собака Эрла Мерфи бешено лаяла пару минут — наверное, гоняясь за белкой или скунсом, — пока Эрл не вышел и не позвал ее в дом.
Сайлас повернулся к Селии. В бледном свете фонаря ее лицо казалось таким нежным. Когда она посмотрела на него, он не отвел взгляд. Глядя ей в глаза, он придвинулся ближе, и уже оба закрыли глаза в тот миг, когда их губы встретились. Ее губы были мягкими и сладкими, и Сайлас продлил поцелуй на несколько секунд. Когда он начал отстраняться, Селия положила ладонь ему на щеку и притянула ближе, целуя в ответ. Этот жест словно распахнул душу Сайласа, и неожиданно он пожелал все, что запрещал себе хотеть. Когда их губы двигались вместе, перед его закрытыми глазами расцвел целый мир возможностей. Он чувствовал себя храбрым, и сильным, и достойным.
Сайлас одной рукой обнял Селию за талию и притянул ее ближе, желая стереть любое расстояние между ними, желая, чтобы близость сплавила их так тесно, что никому из них никогда больше не пришлось бы противостоять миру в одиночку.
Он улыбался себе, когда Селия наконец зашла в дом, а он шел обратно к «Джипу». Если до этого он влюблялся в нее постепенно, то сегодняшний день отправил его вниз по склону, как лавина лыжника.
