— Поскор-рей,— недовольно потребовал бормотунчик.
Яр знал, о чём спросить: "Скажи, как вернуться на крейсер". Надо вернуться. Здесь нечего делать. Некого ждать, не на что надеяться. А очнувшись у пульта, Яр сможет вспомнить Планету и ребят как сон. Светлый и страшный. Он убедит себя, что это т о л ь к о с о н. Ничем другим это и не может быть.
И жёлтая тоска больше не тронет Яра.
"Тронет, — сказал вечный спорщик, который сидит внутри каждого из нас. — Потому что не сон это. И от себя не убежишь".
"Но что мне делать здесь?"
"А что делать т а м?"
Яр, понурившись, рассматривал замызганный цементный пол.
"Тебя позвали с ю д а", — настойчиво толкнулась мысль.
"Но тех, кто позвал, теперь нет!"
"Зато есть надежда…"
"Какая?" — горько усмехнулся Яр. Он удивлялся, что эта надежда — слабенькая, беспомощно-детская — нет-нет да и шевелилась в нём. Будто может произойти неожиданное. Такое, что ослабит беду и как-то утешит Яра.
Что могло ослабить, как утешить? И на кой чёрт утешение?
Был нарушен какой-то закон, детство не повторяется, поэтому всё кончилось так страшно…
— Ты скоро? — нетерпеливо дёрнулся бормотунчик.
— Сейчас, сейчас, — прошептал Яр.
А что "сейчас"?
И он беспомощно проговорил:
— Ну скажи, что мне делать?..
Бормотупчик закачался. Хихикнул.
— Ты хитрый. Ты решил задать сто вопросов в одном… Хо-ро-шо!.. Хочешь вернуться — иди в правую дверь. Хочешь чего-то другого — иди в левую…
— Чего другою? — вырвалось у Яра.
— А того, что…— Бормотунчик вдруг пискнул и беспомощно повис. Успел выдавить угасающим голоском: — Дурак ты…
— Прости, я не хотел,— с испугом сказал Яр.
Бормогунчик висел тряпичным кульком.
"Прости", — ещё раз подумал Яр.
Перед ним были две двери. Боясь раздумывать, Яр ухватился за ручку левой.
Рванул.
За дверью была почти такая же комната. Лишь поменьше и почище. На дощатом столе валялся на боку большой продырявленный барабан и горела, оплывая, очень толстая свеча.
В углу на драном тюфяке спал Игнатик.
