Он относился ко мне покровительственно, и мысли о поцелуе мгновенно испарились.
— Я видела его душу, Эхо.
— Я понял это с первого раза, — он притянул меня к себе и положил подбородок на макушку моей головы.
— Это значит, что он умер, — сказала я.
— Нет, не умер.
— Да, он мертв.
— Он не мог умереть.
Я выбралась из его рук. Когда он подошел ближе, мне больше некуда было идти, и я уперлась обеими руками в его грудь.
— Стой и слушай.
— Но мне нравится обнимать тебя.
Я кинула в него злобный взгляд.
— Не говори такие вещи. Он пытался мне что-то сказать. А затем исчез.
Эхо покачал головой, накрывая мои руки своими.
— Это невозможно. Я бы знал, если бы за ним отправили жнеца. Я должен был забрать его душу, но дал ему отсрочку несколько месяцев назад. Ни один жнец теперь не может и коснуться его.
Я затрясла головой.
— Что?
— Он умирал в какой-то деревне в Центральной Америке, но по просьбе одной Валькирии, которая теперь мне должна, я не забрал его душу, — он погладил мои руки, снова отвлекая.
Я отдернула руки от его груди и подняла их.
— Ладно, прекрати. Ты не можешь продолжать кидаться в меня словами, не объясняя их значения. Это сводит меня с ума. Что за Валькирии? Норны? Чертоги Хель? Не можешь объяснить сейчас, так не продолжай говорить. Я иду на урок, а после школы сразу домой. Там все и объяснишь.
Он ухмыльнулся.
— Что?
— Мне нравится, когда ты такая властная. Это очень… возбуждает, — его усмешка стала порочной.
Я закачала головой. Я никогда не встречала человека с настолько односторонними мыслями.
— Только я начинаю видеть в тебе что-то небезнадежное, как ты открываешь свой рот и все портишь, — я подошла к двери, но он надавил на нее. — Эхо…
— Ты не можешь просто взять и выйти из чулана в коридор, полный Смертных. Они не только тупые, но и напугать их проще простого, как стаю рыб. Я помогу, пока ты не научишься активировать руны и становиться невидимой. Подойди ближе.
— Разве не ты минуту назад сказал, что тебе плевать, что они подумают?
— Мне да, но не тебе, — он обвил рукой мою талию, притянул к себе и ухмыльнулся, когда я вся сжалась. — Доверься мне.
Как раз этого я не могла позволить себе.
— Только сейчас.
Он усмехнулся, и эта усмешка прозвучала мрачно, предвещая неприятности для меня. Его кожу разукрасили руны. Он достал из заднего кармана клинок и начал рисовать на двери так быстро, что его рука потеряла очертания. Когда он остановился, дверь изменилась и начала колебаться, пока не сформировалась в портал. Я могла видеть, как мимо пробегают студенты, некоторые шли в кафетерий на второй ланч, в то время как другие спешили по кабинетам. Нас никто не замечал.
