- Ох, - произносит она, поворачиваясь ко мне. – Ты не обязан, если не можешь. Мне было просто любопытно. Ты отличаешься от всех остальных… вариантов.
Я думаю о других телохранителях, рядом с которыми она находилась, и крепко сжимаю руль. Мне не нравится то, что она видела так много, и мужчины, которые могли принудить ее. Возможно, мне стоит присмотреть за ними. Я не понимаю, как они смогли так просто упустить ее из поля своего зрения.
- Я помогал им с зарубежными контрактами. Я был осведомителем, - наконец, говорю я.
- А сейчас нет? – спрашивает она.
- Я здесь, чтобы защищать тебя, - что-то в этих словах заполняет мою грудь гордостью. Как будто это работа, для которой я готовился всю свою жизнь. Я руководил подлыми преступниками и научился считывать их эмоции. Я был превращен в оружие, призванное защищать это совершенное создание, которое, уверен, хочет каждый, но только я смогу держать их всех в страхе. Это – цель моей жизни, и я не облажаюсь с этим. Она нуждается в моей защите. Она нуждается во мне. Даже если это неправда, сама мысль наполняет меня гордостью, мое прошлое кажется не таким грязным, потому что я готовился к этому. К ней.
Она замолкает на мгновение, а потом я ощущаю ее взгляд на себе, пока смотрю вперед на дорогу.
- Как ты назвал меня на кухне?
Мне хочется выругаться за промашку, но не могу отказать ей в том, чего она просит.
- Красавицей.
После этого признания следует еще одна долгая пауза, и я не понимаю, оскорблена она или рада этому.
- А как я могу называть тебя? – ее голос тихий, но я слышу в нем улыбку, и мое сердце затопляет радостью от этой мысли.
- Иван, - отвечаю я, оглядываясь и замечая, как ярко засияли ее зеленые глаза.
- Нет, я имею в виду прозвище, - она задумывается на секунду. – Как тебя зовут друзья?
- У меня нет друзей, - отвечаю честно.
Она закатывает глаза и игриво бьет меня по руке.
- Ладно уж, буду твоим другом. Господи. Хватит умолять.
Когда я улыбаюсь ей в ответ, на ее щеках легкой тенью проступает румянец, и это так мило. Самое совершенное из того, что я видел в жизни. Никогда бы не подумал, что розовый может быть таким красивым.
- Ну, друг. Как мне можно тебя называть?
- Разве «Ивана» недостаточно?
Она постукивает пальцем по своему подбородку, как будто обдумывает это.
- А что-нибудь по-русски?
Сама мысль о ее попытках заговорить по-русски и смешна, и соблазнительна. Я бы с удовольствием уложил ее под себя и шептал бы пошлые фразочки на родном языке. Мне приходится остановить себя от этой скользкой дорожки, иначе, это может привести к неприятностям.
