Король, внимательно выслушав графа Бисмарка, с улыбкой кивнул головой:
— Вы правы! Хорошо иметь министром человека, который кое‑что смыслит также и в военном деле. Пошлите приказ.
— Прошу у Вашего Величества позволения удалиться, — сказал министр‑президент, — чтоб скорее привести в исполнение ваши приказания.
Он сделал движение, чтоб уйти.
— Какие известия из Парижа? — спросил неожиданно король.
Граф Бисмарк остановился. Лицо его омрачилось.
— Бенедетти, Ваше Величество, против обыкновения, молчит, — сказал он. — Зато граф Гольц уведомляет, что в Париже готовятся энергично действовать. Ему ясно дали понять, что император намерен принять сторону Австрии, если мы не поспешим сделать решительного шага. Я имею основание думать, — прибавил он, — что там ведутся скрытые переговоры насчет Венеции, чтоб в последнюю минуту сыграть с нами злую шутку. Мне это сообщает из Вены доверенное лицо. Граф Узедом тоже говорит, что весьма недоволен положением Италии. Впрочем, — продолжал министр менее озабоченным тоном, — все эти интриги меня мало тревожат. В Вене еще не хотят уступить и потому нарочно говорят так громко. А что касается Флоренции, то я послал туда инструкцию быть настороже, не дремать и работать заодно с нами.
— Но чего хочет император Наполеон? — настаивал король.
— Половить рыбу в мутной воде, — отвечал граф Бисмарк со свойственной ему откровенностью. — Но если он нас торопит, то нужно полагать, ему не везет. Я сделал Бенедетти запрос насчет таинственных сношений между Парижем и Веной. Он уверяет, что ничего не знает, но во всяком случае донесет в Париж, что мы еще далеко не оглохли на оба уха.
— Мне этот союз с Италией никогда не нравился, — задумчиво произнес король, — хотя я признаю его полезность. Грустно, что дела приняли такой оборот! Гораздо охотнее выступил бы я, как в былое время, заодно с Австрией против совершенно иного врага!
Граф Бисмарк с озабоченным видом всматривался в помрачившееся лицо короля.
— А если б дела не приняли такого оборота, — живо заговорил он, — Ваше Величество не мог бы взять на себя почин освобождения Пруссии — этого прекрасного, благородного государства, созданного вашими предками, от оков, в какие ее заковали зависть и недоброжелательство европейских держав с Австрией во главе. А между тем эта Австрия никогда не была немецким государством. Германия постоянно служит только ступенью для ее честолюбивых замыслов, и она всегда была готова изменить нам, продать нас и раздробить. Нет, Ваше Величество, я радуюсь, что настала наконец минута действовать и что королевскому орлу предстоит высоко парить в воздухе. Nec soli cedit
