— Что же вы предполагаете? — спросил Франц‑Иосиф.
— Я предполагаю, что король не отступит и будет драться. Вильгельм не молод, и потому не расположен к войне ввиду ее тягостных последствий. Он Гогенцоллерн, а все Гогенцоллерны питают известное традиционное почтение к дому Габсбургов, поэтому особенно не расположен к войне с Австрией; но это человек с характером, солдат, поэтому предпочтет войну отступлению, опасаясь, что оно сделало бы посмешищем ту военную организацию, которой он добился путем такой тяжкой борьбы. Король Вильгельм будет драться, не отступит перед угрозой, поэтому угроза была ошибкой и нерешительность приносит свои плоды.
— Но если уже ошибка сделана, как ее поправить? Ошибку может допустить каждый государственный человек. Великое искусство в том, чтобы своевременно исправлять ошибки. Что же теперь может помочь?
— Быстрое решение и быстрое действие, — отвечал Клиндворт.
— Но… вы не знаете, — сказал, запинаясь, император, — граф Менсдорф…
— Я все знаю, — отвечал, улыбаясь, Клиндворт. — Граф Менсдорф болен, а больные люди всегда нерешительны.
— А что сделал бы Меттерних, человек спокойный и осторожный? — спросил император не то сам себя, не то Клиндворта.
— Меттерних, во‑первых, никогда не довел бы дела до такого положения, — отвечал тот. — Но если бы он в настоящую минуту председательствовал в государственном совете, полки Вашего Величества уже сейчас стояли бы в Дрездене и в Ганновере.
— Но Бенедек…
— Бенедек, Ваше Величество, — прервал Клиндворт императора, — в первый раз оказался перед большой ответственностью, и до сих пор не начал действовать. Это его подавляет.
— Но он говорит, — вырвалось у монарха почти невольно, — что армия не готова к войне.
— Она, конечно, не сделается более готовой, если будет лежать на боку в Богемии. Прикажите начать драться — и солдаты будут драться, — отвечал непоколебимо Клиндворт.
Император заходил взад и вперед. Член совета стоял неподвижно, и только серые глаза его внимательно следили за движениями императора.
Вдруг государь подступил к нему совсем близко.
— Вы знаете о французском предложении? — спросил Франц‑Иосиф.
— Союз за уступку Венеции, — сказал Клиндворт.
— Что же вы об этом думаете?
— Думаю, что это в высшей степени неприятно Вашему Величеству, и это совершенно естественно.
— Вопрос не в том, что мне приятно или неприятно, — поморщился император, — а в том, что полезно в политическом отношении.
— В политическом отношении этот союз представляет собой nonsens
