— Что так?
— Она вообразила, что он ухаживает за маленькой Эгерпепи, и это ее из себя выводит!
— Удивительно! — сказала Галльмейер. — Право, скоро у нас на сцене будут играть все только княгини да герцогини. Ну, что до меня, то я навеки останусь Пепи Галльмейер.
И она запела:
Моя мамаша — прачка,
И хоть певица я,
Люблю ее ужасно
За стирку для меня.
— Да, правда, — согласился Гройс, — ты не годишься в герцогини. Знаете, что она на днях выкинула? — спросил он. — Герцог делла Ротонда дал нам всем большой вечер с ужином в своем отеле. Все было по‑княжески, лакеи в шелковых чулках сервировали нам тончайшие деликатесы. Пепи зевнула раза два и спрашивает: «Герцог, где у вас швеммэ: я здесь не могу дольше оставаться, слишком для меня парадно!»
— Что это такое швеммэ? — спросил Штилов.
— Это венский термин, — пояснил Кнаак. — Так называют здесь второстепенные рестораны, находящиеся при каждом большом отеле, в которые обыкновенно ходит прислуга путешественников.
— И где в тысячу раз веселее, чем у старого, скучного герцога с его серебряными канделябрами и долговязыми лакеями! — заявила со смехом Галльмейер.
Дверь с шумом распахнулась.
Вошла молодая красивая женщина с газетой в руках.
То была певица оперного театра Фридрих‑Матерна.
— Вы знаете, — заговорила она живо, — война объявлена. Вот вечерний номер. Наш посланник отозван из Берлина, и армия двинулась в Богемию.
— Вот тебе и веселая Вена! — сказала Галльмейер. — И сколько прекрасной молодежи будет перестреляно! — прибавила она, сострадательно взглянув на Штилова.
Старый Гройс поднял голову.
— Надо бы нам дать на сцене что‑нибудь патетичное — по старому венскому обычаю — одни шутки да прибаутки не годятся, когда там, за нашими стенами, готовится кровавая трагедия.
Герцель встал.
— Мне надо в редакцию, — заявил он с напускной важностью, взявшись за шляпу.
Вошел кельнер.
— Барон Штилов здесь? — спросил он.
— Что надо? — сказал молодой офицер.
— Ваш слуга здесь с письмом, говорит, что долго искал вас повсюду.
— Ага, на службу! — догадался Штилов, вставая. — Ну, прощайте, господа! Будьте здоровы, Пепи!
Он допил свой стакан и вышел из комнаты.
Ординарец в кирасирской форме передал ему большой казенный конверт.
Молодой офицер распечатал его. Радостная гордость сверкнула в его глазах.
— Назначен состоять при главнокомандующем! — сказал он весело. — Где генерал?
— В отеле «Город Франкфурт»!
— Хорошо, я сейчас буду!
И он быстро пошел снова берегом Дуная к центру города, уже не мечтая, как на пути сюда, но гордо вскинув голову, сияя взором, улыбаясь и звонко бренча саблей по мостовой.
