Занятия окончены. Две тысячи юных слушателей высыпали на площадь Оперы.
А когда вспыхнули и замерцали газовые фонари, гвардеец-студент вышел из ворот казармы артиллерийского полка у Купферграбена и зашагал вдоль проспекта Унтер ден Линден, мимо многочисленных памятников прусским князьям и полководцам, мимо королевского дворца и гауптвахты. Высокий, стройный, с отличной выправкой, изящно козыряя встречным офицерам, он без помех добрался до Фридрихштрассе. Перед ним гостеприимно распахнулась дверь кабачка Гиппеля. В уютном зале – много завсегдатаев «Красной комнаты», у Гиппеля они обычно проводят свои вечера.
Чуть пригнувшись, гвардеец переступил порог.
– Здравствуйте, господин Энгельс! – радушно улыбнулся хозяин.
– Энгельс пришел!
Фридрих взглядом отыскал Эдгара Бауэра с друзьями.
– Ты читал статью «Шеллинг о Гегеле»? – спрашивает кто-то у Энгельса. – Шедевр!
Эдгар засмеялся: он-то знает, кто выступает под псевдонимом «Освальд». Но больше об этом не должен знать никто. Слухи быстро доходят до Бармена. Если бы не призыв, Фридриху вообще бы не попасть в Берлин!
Лишь извещение о том, что Фридрих Энгельс, двадцати лет, из Бармена, должен отбыть воинскую повинность в 1841 году, сделало мечту о встрече с единомышленниками реальной.
Отец колебался:
– Так ли уж нужна тебе эта военная служба? Приучишься там транжирить деньги направо и налево, а какой из тебя тогда коммерсант? Может, откупимся? Все так делают.
Но сын взбунтовался. Отдал же отец сестру Марию в великосветский пансион? Он должен отпустить и сына. При своих физических данных Фридрих будет служить только в гвардейской бригаде! Фридрих Энгельс, сын барменского фабриканта, – вольноопределяющийся гвардейской королевской бригады! Звучит!
И отец не устоял.
Осенью 1841 года Фридрих Энгельс оказался в Берлине.
…Оформившись в полку, он поспешил в город. Вместе с ним, лихо покручивая усики, вышли и остальные новобранцы. Берлин! Столица! Наконец-то!
Кто-то на ходу спрашивает:
– Энгельс, ты куда? Не пойдешь с нами? Надо же отметить вступление в полк.
Фридрих не возражает:
– Отметим, отметим, вечером.
Сейчас его влечет на площадь Оперы, где неподалеку от театра возвышается университет, храм единственного его божества – науки.
Совсем немного времени потребовалось, чтобы получить право посещать лекции вольнослушателем.
Исполнилось и другое желание – его приняли как равного «свободные». Он приглядывается с любопытством и начинает понимать: пожалуй, многим из «свободных» по пути с Греберами.
