— За то, что у них больше нет домашних заданий по пятницам, — уточнила я.
Он не спеша кивнул.
— У нее будут домашние задания только по вторникам и четвергам, — сказал он, как ни в чем не бывало.
Уайатт дожевал кусок яичницы и принялся изучать меня.
Сделал глоток апельсинового сока.
У нее будут домашние задания только по вторникам и четвергам.
В этом предложении было нечто такое, что полностью перевернуло все во мне, и сказал это именно Уайатт. Он сделал еще один глоток сока и поставил упаковку на поднос, не переставая смотреть на меня.
Не знаю, что на меня нашло.
Я схватила его за шею и поцеловала.
Я поцеловала его крепко, бедром толкнув поднос так сильно, что он упал на пол с другой стороны кровати.
Его яичница валялась на полу.
Ему было все равно. Мне было все равно.
Будто вкус моих губ нравился ему больше, чем вкус яичницы.
Одной рукой он вцепился в мои волосы.
Он ответил на поцелуй. О, господи, неужели он действительно ответил на поцелуй?!
Я обняла его за плечи, прижимаясь к его груди. Мой стетоскоп застрял между нами, но мне было не до него.
Мы страстно обнимались. Я страстно обнимала Уайатта.
Его рука опустилась ниже, к моей талии.
Я услышала нечто очень похожее на рык, вырвавшийся из его груди, или, возможно, это он так стонал.
Я не хотела, чтобы он останавливался.
— Уиллоу, — пробормотал он хриплым голосом. Он продолжал целовать меня и говорить.
— Это всего лишь домашнее задание.
«Заткнись, Уайатт!» — подумала я про себя.
Для меня это было нечто большее, чем просто домашнее задание. Это значило для меня буквально все.
Будто забыв все, что хотел сказать, он обнял меня одной рукой и так крепко прижал к себе, что я не могла дышать.
Его губы были властными, будто в вознаграждение мне за все его грубые слова и поступки.
Сейчас он действительно хорошо себя чувствовал.
Он стонал от моих прикосновений, поэтому я не переставала ласкать его.
Я запустила руки в его темные волосы, впервые позволив себе взлохматить их. Возможно, ему бы не понравился тот беспорядок, что я натворила в его волосах сейчас, потому что он был перфекционистом и любил выглядеть идеально, но я не смогла сдержаться.
Не отрываясь от моих губ, он застонал, страстно и в то же время раздраженно.
— Прекрати портить мне прическу, Уиллоу, — пробормотал он глубоким, загадочным, и таким своим голосом.
Голос Уайатта мне тоже нравился.
Я положила руки ему на плечи, улыбаясь как идиотка, пока он целовал уголки моих губ.
Или он целовал мою улыбку?
