Он коснулся моей руки, и я вздрогнула. Я неотрывно смотрела на него, пока он убирал свою руку.
Уайатт нахмурился, и его лоб пересекла морщинка.
— Я лишь хотел извиниться за свое поведение. У меня есть личные причины, но я не должен был так с вами обращаться. Вы сможете простить меня?
Я была ошеломлена и не знала, что ответить. Извинений от него я ждала в последнюю очередь.
— Вы просите прощения и больше не будете себя так вести, или просите прощения потому, что мне придется и дальше это терпеть? — спросила я.
Мне казалось, что сейчас вернется прежний Уайатт и бросит какую-нибудь колкость, но вместо этого он смотрел на меня виноватым взглядом.
— Я буду вести себя… разумно.
Он будет вести себя разумно. Если это было правдой, то я была бы довольна.
— То есть вы будете милым и перестанете дергать меня по ненужным мелочам? — спросила я с жаром, скрестив руки на груди. Он смотрел на меня, и я чувствовала себя неловко, потому что таким видела его впервые. Мне нравился цвет его глаз, но я и подумать не могла, что мне может понравиться в нем что-то еще. Уайатт Бланкетт был моим злейшим врагом. Он впился в меня взглядом, целиком затягивая меня в какую-то черную дыру. Как глаза вообще могли быть серо-карими? С темным оттенком коричневого, серебристый отблеск которых завораживал и сбивал с толку.
Я очень давно не смотрела мужчине в глаза так долго. Я потеряла ощущение реальности, и меня злило, что это был именно Уайатт Бланкетт. Я помнила, что на дворе август, а значит, это не первоапрельская шутка. Неужели он извинялся искренне?
— Да, — ответил он, откашлявшись. — Но вы тоже должны быть милой со мной.
Я усмехнулась, потому что он был единственным пациентом, с которым я не всегда была вежливой, и в этом была целиком его вина.
— Я сержусь, только когда вы выводите меня из себя, мистер Бланкетт.
— Могу я попросить вас не звать меня мистер Бланкетт? — простонал он. — Звучит как-то странно.
Я улыбнулась, качая головой:
— Так значит, вас раздражает, когда вас называют мистер Блан?..
— Да, — прервал он меня, вздыхая, и потер рукой щетину на лице, немного отросшую за последние пару дней.
— Извините, я слегка капризный, потому что мне здесь совсем не с кем поговорить. Я скучаю по своим ученикам, — сказал он и, махнув рукой в мою сторону и осознав, что я не понимала, о чем он, объяснил. — Я учитель.
Я кивнула:
— Вы всегда можете поговорить со мной, Уайатт. Это ведь часть моей работы. Вы можете не любить меня, но все же я кто-то, с кем можно пообщаться, — мягко сказала я.
